Это был двор солидного девятиэтажного дома с арками, архитектурными излишествами, рядом шумел машинами Ленинский проспект. Когда-то в доме жили архитекторы сталинской поры. Сейчас живут все, кому не лень.
Во дворе тянулась своя дворовая жизнь. В песочнице рядом с трансформаторной будкой двое ребят, один смуглокожий, кавказистый, другой белый, что первый снег, сосредоточенно, молча и злобно таскали друг друга за вихры. Их юные мамаши сплетничали, сидя неподалеку. У одной в зубах была настоящая сигара. Огромный бультерьер лежал у их ног, мрачно оглядывая окружающих, будто продумывая, кем он закусит сегодня. Негр в белой рубашке мыл из ведра машину «Альфа-ромео», напевая под нос «Ой, цветет калина». Землекоп копал — в центре двора яму, с уханьем выкидывая землю.
— Натах, — спрашивала сидящая на трубах девица с заколкой в виде медузы в волосах. Она доела «Лакомку» и теперь барабанила ладонями по портфелю, на котором было яркое изображение Тома и Джерри. Ей было лет четырнадцать. — Ты бы Зубовину отдалась?
— Ага, — мечтательно произнесла ее подружка, по виду совсем сопливая и тощая, облизнув со смаком мороженое. Ее взор затуманился.
— А Люська сказала, что он из голубых.
— А ты что ей сказала? — лениво спросила Натаха.
— А я ей портфелем по башке. По башке!
— Жалко, в портфеле гантельки не было…
— Ничего. Ей хватило.
— Вообще-то он правда голубой, — вздохнула Натаха.
— Ну, я бы и с голубым. А, не бывает, чтобы весь голубой был… Я бы… Я бы все отдала… Он такой красивый, пусть страшненький, но все равно красивый, да?
— Я торчу.
— Ну, где же он? Сколько ждем! — девчонка с портфелем шмыгнула обиженно носом. — Может, он совсем пропал?
— Ты чего ? — покрутила пальцем у виска ее подруга.
— Я тогда… Я тогда, если что с ним… Я не знаю, что я сделаю!
— Вспомни, как он пел, — Натаха задрыгала ногой и заголосила:
— Мат, шмат, хват, сват.
Подружка подпела ей:
— Это слово-о-о!
Двое голубых, тоже ждущих кумира, стали целоваться взасос.
— У, нахалье, — крикнула им сверху толстая тетка.
— А пошла ты, — привычно крикнул, отвлекшись от партнера, голубенький и вернулся к своему занятию.
Я побродил по двору, въезжая в ситуацию. Так как я позаботился о своем маскараде и по одежке не сильно отличался от молодняка, а лицо у меня совсем молодое, то вполне мог сойти за своего, И сошел. Ко мне подошел бритоголовый юнец, у которого на макушке осталась длинная косичка — ей он обвязал голову, и осведомился тоскующе;
— Фетиши нужны? Недорого.
— Какие? — спросил я.
— Как какие? Зубовские!
В руках он держал большую синюю сумку. Вжик — оттянул молнию, сумка раскрылась, он положил ее на землю и получился небольшой прилавок.