На миг его речь оборвалась радостными хлопками и одобрительными возгласами митингующих, хотя чем собравшимся не нравилась бесплатная медицина? Многие очень нуждались именно в ней. Во враче с молоточком и добрыми глазами, который все понимает, услужливо снимает ползающих по рубашке крокодильчиков и дает зеленые таблетки.
— Да, сейчас плохо! — капризно бил «аэростат» пухлой ручкой по трибуне, как карапуз, обидевшийся на родителей за то, что у него отняли банку с вареньем. — Да, будет еще хуже! Но пострадать надо, чтобы детям жилось лучше.
— Дети в обморок на уроках падают от недоедания! — зычно в мегафон завопили с другого конца площади, где собрались недоброжелатели дяди-"аэростата".
— Значит, внукам, — пожал тот плечами.
— И внуков не будет. Какие внуки при недоедании?! — не успокаивались недовольные и своим мегафонным рыком нарушали благолепие митинга.
— А что, только у вас дети есть? Вы о чужих детях и не думаете? — начал злиться оратор.
— А им правда будет лучше житься? — донесся из толпы доброжелателей экзальтированный женский голос.
— Конечно.
— Ну тогда пускай…
— А сколько этих внуков выживет? — опять заорали в мегафон. Митинг все больше походил на коммунальную перепалку.
— Вот он, голос дна. Все взять под сомнение. Над всем поглумиться. Все, что не охватишь своим скудным умом, отринуть. А вместе с тем стагнация производственных процессов в условиях обезличивания промышленного капитала… — начал журчать оратор в привычном русле. Его никто не понимал, но доброжелатели уважительно говорили; «О, он умный»…
В толпе вскоре начали зевать. Оратор выговорился и сполз с возвышенности. И его место занял некто, объемами еще поболе. Он не стал рассуждать о девальвации денежной массы в условиях стагнации производства. Он зычно заорал так, что все вздрогнули:
— Доколе красно-коричневая плесень будет править в этом бардаке ?! Доколе мы будем гнуть шею под райкомовскими выродками?
Чего он так райком невзлюбил? Инструктором там был не один год. Заведовал массовой агитацией. Заставлял малевать плакаты и развешивать их по городу. Малевали их на сукне, Это сукно, кстати, он и загнал налево — кому оно теперь сдалось? Первая сделка его была. А потом пошло-поехало. Когда начали затеваться реформы, он подобрался ближе к торговле металлом. И большой корабль отбыл в большое плавание. Теперь на его мачте реет флаг председателя совета директоров банка «Зенит». Да, да, это и есть Банкир собственной персоной.
Банкир накалялся, произнося речугу. Он умел толкать речуги — эмоционально, с рыком и непоколебимой уверенностью. Он был сопредседателем движения «Демократия и будущее», и деньги, которые ему помогали зарабатывать высокопоставленные собрали но политике, частично шли на это движение,