– Тимоша, ты только не злись, но я еще больше не понимаю. Если убивать позволено, то почему нельзя из дома выгнать?
– Ох, леший, какой ты иногда упрямый и несообразительный! Давить можно крыс и мышей… ну, мух тоже можно, или если какая-нибудь рыбешка зазевается, то она твоя, то есть моя! И если ты у меня еще раз карася утащишь… – Кот выгнул спину и распушил шерсть, чтобы показать, какой он огромный, уродливый и ужасный.
– Тимоша, я же тебя двумя голавлями не упрекаю, потому что сам виноват, – оба раза от радости про тебя забывал.
– Дедушка, у меня немного печеной картошки осталось, – вмешался Николай.
– Да я видел, но ты пока не доставай.
– Нельзя быть таким жадным, – упрекнул Тимофей, – и вообще, мне кажется, русалки картошку не едят.
– Не будем рисковать, – возразил леший.
К костру, держась за руки, подошли две русалки: одна была похожа на тихую, умненькую первоклассницу, другая напоминала круглолицых тюремных надзирательниц из бандитских телесериалов, взгляд у нее был неодобрительный и требующий объяснений.
Николай почувствовал себя виноватым, хотел робко поздороваться и сказать, что заблудился, но промолчал, даже прикусил губу. Не будет он больше ни перед кем оправдываться. Пусть лучше скажут, почему у них волосы не зеленые и рыбьих хвостов нет! Обычные женщина и девочка, только строят из себя… Впрочем, русалки бывают разными. Николай вспомнил, что бабушка о них рассказывала: в лесу танцуют, хороводы водят, на деревьях сидят, могут в деревню прийти.
Кот потянулся сонно и посмотрел на старшую русалку с некоторым удивлением – мол, никто тебя не звал.
Леший заерзал и сказал обеспокоенно:
– Цветочек, человек без меня заблудился. Зачем бы я его сюда привел? Я их к вам заманиваю, как уговорено было, но я вчера с болота не уходил, нога у меня опять сильно болит.
Маленькая русалка села рядом с лешим.
– Дедушка, можно я тебя полечу?
– Полечи, Настенька, милая.
Русалка положила ладошку на колено лешего и закрыла свои большие, яркие глаза.
Кот фыркнул:
– А ты для девочки картошку пожалел… дедушка.
– Нет, не пожалел, – ответил леший, – приберег.
Старшая русалка засмеялась, подсела к Николаю и положила руку ему на плечо.
– Бедный мой, печальный компьютерщик, заплутавший по жизни!
«Круто берет, – подумал Николай, – но отодвинуться как-то неудобно». Да и не хотелось ему отодвигаться, поэтому он только сказал:
– Не печальный я… и не компьютерщик.
Русалка улыбнулась и стала непохожей на тюремную надзирательницу, ее теплая рука грела Николаю шею. «Я сам, наверное, мертвецки холодный, поэтому русалка мне теплой кажется», – с тоской подумал он.