Пришлось Кормаку поступить так, как она хотела. Не думаю, чтоб у него возникли возражения, ведь он лил воду и на свою мельницу. Он хорошо знал, что, кто бы ни схватил мошенника и ни предал бы его в руки закона, тот получит за это достойную плату. А еще он знал, что не будет для него в этом деле помощи лучше, чем от Сайв, пока настроена она столь решительно. Потому он и дал ей волю.
«Я представлю тебя королю, – сказал Кормак. – Только постарайся не учудить ничего такого, от чего я попаду впросак. Ты ведь небось часто слышала пословицы: “Войти в королевские покои и выйти из них – не одно и то же”, а еще – “Скользки полы во дворце”. Обе хороши, и кто их плохо выучит, тот об этом пожалеет». – «Не бойся, – ответила Сайв. – Мне всего лишь нужно предстать пред королем да получить разрешение говорить. А не скажу я ничего другого, кроме того, что благородный человек прибыл в дом моего отца в Мунстере и показал мне королевский перстень; что собирался покупать лошадей для короля и купил их его именем; что притворился передо мной, будто у него не хватает денег расплатиться за все, что он должен купить; что если я дам ему взаймы во имя короля три сотни фунтов на несколько дней, я сделаю этим одолжение королю, и королю это непременно станет известно; что я дала три сотни фунтов этому благородному человеку во имя короля, а мы с отцом остались без единого гроша; и что лишь власть короля в силах исправить то зло, которое причинили мне его именем». – «Ну хорошо, – сказал Кормак. – Только не говори ни единой живой душе, что́ у тебя на уме. Когда закончишь свой рассказ, заяви королю, что ты узна́ешь Шиги, как только увидишь, и если Его Величество соблаговолит послать людей тебе в помощь, ты отправишься на поиски и предашь его в руки правосудия». – «Я узнаю голову этого негодяя, даже если ее двадцать четыре часа будут варить в горшке с овсянкой, – ответила Сайв. – Уж я-то выбью из него все его притворство, обещаю тебе!»
Кормак подыскал ей ночлег. Затем поговорил с человеком, который управлял хозяйством короля, а тот всех знал. «Тут молодая женщина из Мунстера, – сказал Кормак. – И она утверждает, что некто взял у нее триста фунтов, а теперь она не может того человека найти, и потому пришла подать жалобу перед лицом короля». «Тяжело королю сыскать всех, – сказал управляющий. – Вот идет охота по всей Ирландии, – сказал он, – уже больше трех недель на какого-то еще злодея – и сдается мне, что он тоже с Юга, из Мунстера, – который совершил какое-то там преступление. И теперь мунстерцы изводят нас, донимают и мучают».