«Должно быть, ты видел этот дневник раньше, и забыл об этом. Когда Вейсс и Ривас были здесь, ты, наверное, заметил его. И это воспоминание проявилось в скрытой форме. Вероятно, что-то подобное и случилось. Больше ничем это не объяснить».
Объяснение было слабым. Но пока сойдет и такое. Это был единственный бастион, который я мог воздвигнуть против суеверия.
Я осторожно прикоснулся к страницам дневника. Это было сокровище куда более ценное, чем все, что я мог сохранить из сна. Это не было воображаемое исполнение желания, как образ моей жены, созданный памятью. Это было нечто реальное, что-то, что действительно осталось от нее. Это были ее слова.
Я задержался на долгое мгновение, моя рука замерла над первой страницей.
«Ты уверен, что хочешь это читать?»
Нет, я не был в этом уверен. Неважно, какое путешествие описывал этот дневник, в финале его было мертвое тело Элианы. Я могу пожалеть о том, что узнал некоторые вещи.
«Ты должен узнать их. Это слова Элианы. Это ее правда»
Мог ли я отложить дневник? Не читать его?
Конечно, нет.
Пульс все еще стучал в ушах. Я убрал руку со страницы и начал читать.
Дом теперь наш. Наш. Это слово звучит довольно иронично в данной ситуации. Право жить в нем наконец перешло к Мейсону, мне и нашим детям, но живу здесь только я. Леонель выбрал время умереть, когда Катрин и Зандер уехали в пансион.
Мальвейль огромен. До сего дня я не представляла, насколько он большой. Глядя на него с расстояния, невозможно оценить его величину. Странно чувствовать себя такой крошечной в таком огромном пространстве. Раньше я никогда не испытывала подобного ощущения. Если бы я смогла понять, почему я чувствую себя так, возможно, я смогла бы что-то с этим сделать. В конце концов, и раньше я много раз была в больших зданиях. Может быть, разница заключается в том, что Мальвейль теперь мой дом? Но я не чувствую его своим. Что я должна делать со всем этим пространством? Дом кажется пустым даже тогда, когда в нем работают слуги. Мальвейль просто поглощает их, и я снова остаюсь одна. А на ночь слуги уходят в город.
Я чувствую себя так, словно проваливаюсь сразу в две необъятные бездны. Угнетающая громадность и пустота дома соответствует непомерному объему задач, свалившемуся на меня. До сих пор я тоже не испытывала ничего подобного. Я пытаюсь исполнять свои прежние обязанности в Администратуме, и одновременно делаю все возможное, чтобы сохранить позиции Штроков в совете. Но мое положение никогда не было настолько сильным, насколько это необходимо. После смерти Леонеля лордом-губернатором должен был стать Мейсон, но его здесь нет, а у меня нет никакого официального титула.