Я заблудился.
«Как? Как ты мог заблудиться, когда все время шел по прямой?»
«Не по прямой. Я повернул не туда».
«Как? КАК?»
Ответа не было.
Оставалось только продолжать идти. Один из коридоров рано или поздно должен вывести меня обратно в главную галерею. Мальвейль был большим, но не бесконечным. И все же я не мог избавиться от впечатления, что погружаюсь все глубже и глубже в лабиринт залов и коридоров, который оказался больше, чем космический линкор. Я не мог даже найти ни одной комнаты с окнами. Я оказался в каменной паутине, и когда я дойду до ее центра, Мальвейль пожрет меня.
- Нет, - сказал я вслух. – Это просто глупая бессмысленная фантазия.
Слова глухо прозвучали во мраке, едва слышные и лишенные силы. Тьма словно сгустилась вокруг меня. И потом, будто дождавшись моей слабой попытки нарушить тишину, снова раздался детский смех.
Во рту у меня пересохло. Смех слышался откуда-то позади, и я представил детей, глядевших на меня из-за полузакрытой двери, их улыбки были слишком широкими и мертвенно-холодными. И слышался лишь смех. Клострум, казалось, был целую жизнь назад, вопли и кровь его жертв стали вдруг будто мучениями чьей-то другой души, кого-то, кого я мог знать, но кем я больше не был.
Я не мог притворяться, что смех был плодом моего воображения.
Но я должен был считать, что это так. Я мертвой хваткой держался за версию, что это всего лишь моя усталость.
Я вошел в другой коридор, такой же незнакомый мне, как и остальные. Я шагал быстрее, стараясь уйти от этого смеха. Но смех следовал за мной. Дети, которые не могли быть настоящими, всегда будто прятались за углом, из-за которого я только что вышел, или за дверью комнаты, мимо которой я только что прошел.
- Катрин! – позвал я, смирившись со своим унижением. – Зандер! Я, кажется, заблудился! Вы слышите меня?
Мне ответил лишь смех позади. А потом…
- Отец? – раздался вдруг голос Катрин. Катрин, которая была ребенком.
Я обернулся. Она была здесь, такой, как я помнил ее, какой я знал ее. Женщина, которая спала в комнате этажом выше, была чужой для меня. Она лишь очень слабо напоминала мою дочь, которую я помнил – настолько слабо, что могла быть кем-то другим. Здесь, передо мной, была моя маленькая дочь. А позади нее, выглядывая из-за двери и зажимая рот, чтобы не рассмеяться, стоял Зандер, такой, каким он остался в моем сердце. На их лицах было хитрое озорство, но они смотрели на меня с любовью, которую я тоже помнил, и которую моя душа хранила все эти долгие годы разлуки.
Я улыбнулся в ответ и шагнул к ним.
- Мейсон!