– Очень, – побледневшими губами выдавил граф, не сводя с меня темных глаз. – А другой вариант?
– Исправить. Другой путь – это все исправить. Найти тех, кому причинил боль, и понять, как можно искупить вину. Дать денег, помочь в жизни, просто поговорить. Это сложнее, намного сложнее бегства, но так ты действительно станешь свободным. Не будешь гадать, почему случайный прохожий, которого ты даже не знаешь, смотрит на тебя с ненавистью. Как ты правильно сказал: ты забудешь его и все, что с ним связано, а он тебя нет. В моей практике было много случаев, когда отчаявшиеся родственники мстили бывшим одержимым. Удачно мстили за поступки, которые несчастные не помнили, так как совершали под влиянием демона. В отличие от других у тебя есть выбор – забвение или искупление. И это будет только твое решение, с которым придется жить.
– Когда ты впервые задала этот вопрос, я отказался. В тот момент в моей душе жила эйфория от избавления и желание отомстить наместнику. Но затем, когда начали просыпаться остальные чувства, мне показалось, что я попал в Тонкий мир, – почти шепотом произнес Элар, зарываясь пальцами в волосы. – Знаешь, как я стал одержимым? Я увидел самое страшное, что только может быть в жизни человека. Я видел смерть своего ребенка… Ему было два, Ангелина. Всего два года, когда эти твари разорвали его. В тот момент я был рад, что моя жена не видела этого. Я никогда не любил ее. Это был договорной брак на благо рода, от которого я не стал отказываться. Мы с Найдин были чужими друг другу, и даже рождение сына никак не повиляло на наши отношения. Я гулял, появляясь дома не больше двух раз в месяц, а она вела светский образ жизни, переложив воспитание ребенка на нянек. У Идара было два живых родителя, но по факту малыш был сиротой. Но понял я это слишком поздно…
– Пусть Светлый хранит его душу, – тихо произнесла я, сжимая кулаки от злости.
Во мне бушевала ненависть, которая требовала крови и разрушений. Я предвкушала встречу с теми тварями, что убили ни в чем не повинного ребенка, и знала точно – найду и убью. Не ради Элара, слишком поздно осознавшего свое счастье, а ради малыша.
– У тебя будет месяц на размышление, Элар. Подкорректировать твою память я уже не могу, но вот избавить от нее – вполне. Как я уже говорила, решать тебе.
– Спасибо, – выдохнул мужчина. – Спасибо, что выслушала, хотя наверняка презираешь. Но мне нужно было выговориться, тем более после случившегося.
– Я не презираю тебя, Элар. Не имею на это морального права. Светлый нам с тобой судья, и только ему решать, в чьих чертогах мы окажемся после смерти.