Мы ползли по ступенькам со скоростью улиток, и тут дверь со скрипом распахнулась. Клэр застыла посреди площадки. Я замерла в нерешительности. Прежде чем свет опять погас, я успела разглядеть стоявшую перед нами старуху.
На вид она совсем древняя: волосы белы как снег, спина сгорблена.
– Клэр?.. – выдохнула старуха.
В квартире мадам Лагард до сих пор сохранилось много старых вещей, оставшихся с тех времен, когда семье принадлежал весь дом. Величественная мебель в стиле барокко смотрится несколько громоздко, зато квартира выглядит аккуратно и даже роскошно. В просторной гостиной на полу лежит персидский ковер с густым ворсом. У мадам Лагард даже служит горничная, которая усадила нас, вышла и вернулась с чайником, полным чая с лимоном, и чашками из костяного фарфора.
Две женщины не могли отвести глаз друг от друга.
– Я не знала, что ты в Париже, – проговорила мадам Лагард.
– Откуда? – Клэр покачала головой. – Этот адрес предложил Тьерри.
– Я всегда его поддерживала.
Наконец Клэр представила мне хозяйку.
– Анна, это Мари-Ноэль Лагард. Я жила у нее, когда в первый раз приехала в Париж.
– Наверху?
– Да, наверху. Но тогда весь дом принадлежал одной семье.
– Это было еще до социалистов, – поморщилась мадам Лагард. – Конечно же, мы с мужем развелись. Тогда это было очень модно.
– А как Арно с Клодетт?
– У обоих все хорошо. Клодетт живет неподалеку и часто заходит в гости. Ее дети меня обожают. А Арно сейчас в Перпиньяне, греется на солнышке.
– Такие милые дети! – Клэр улыбнулась.
– Это верно, – согласилась мадам Лагард. – Они тебя очень любили.
Повисла пауза.
– Насчет Тьерри…
Мадам Лагард опустила голову:
– Прошу прощения. Очень жаль, что так вышло. Я думала, между вами ничего серьезного. Просто легкий летний роман: сойдет на нет, и слава богу. Твоя мама тоже так считала.
– Мама?!
Мадам Лагард кивнула:
– Мне ее очень не хватает. Мы с ней всю жизнь переписывались.
– Значит, мама подговорила вас перехватывать письма?
– Да. Пока Тьерри служил в армии, вся его корреспонденция приходила на мой адрес. Мы с Эллен решили, что так будет лучше всего. Вдобавок я тогда разводилась, поэтому к романтике относилась более чем скептически.
– А я все эти годы винила папу!
Мадам Лагард улыбнулась:
– Большая ошибка – недооценивать женщин. Прости. Я думала, что поступаю правильно.
– Я так переживала! – Клэр покачала головой.
– Тьерри тоже, – кивнула мадам Лагард. – А когда он вернулся из Бейрута… Ах, Клэр, ты бы его не узнала! Он стал другим человеком. Даже армейские повара на военной службе видят такое, что лучше никому не видеть. Тьерри, конечно, бодрился, но жизнерадостность была напускной.