Он поднялся на этаж, где располагалась редакция. В корреспондентской была Нонна. Она барабанила пальцами по клавиатуре, получалось у нее быстро, мастерски - она вообще все делала хорошо. На Валдаева она посмотрела с сочувствием.
- Что тут у нас на деревне? - спросил он.
- Сомин доел одну упаковку успокоительных. Я ему бегала за второй.
- А чего переживает?
- По-моему, из-за тебя.
- А что из-за меня?
- Не знаю. Изрыгает в твой адрес сдавленные проклятия. Что ты такое устроил?
- Я устроил? - возмутился Валдаев. - Ничего я не устраивал!
- Ладно. Это в конце концов не мое дело, - бросила она и вновь углубилась в работу.
Валдаев причесался перед треснутым зеркалом в углу комнаты. И вздрогнул, когда увидел, что трещина на две части рассекла его лицо и эти две части не совпадали. В этом было что-то жуткое и вещее.
- Черт-те что, - воскликнул он. - Нельзя держать в комнате разбитые зеркала.
- Я же с него энергетику вредную снимала, - кинула Нонна. - Не помнишь?
- Да помню я, - Валдаев поправил зеркало и снова посмотрел на себя.
Из зеркала глядело осунувшееся лицо, взор у этого человека был затравленный, и Валдаеву не хотелось думать, что его лицо принадлежало ему. Ему вдруг показалось, что на него смотрит совершенно чужой человек. Откуда-то из треснутого Зазеркалья.
Он оттянул ворот свитера и отправился в кабинет к главному редактору.
- Здравствуйте, - произнес он, перешагивая через порог.
- Валдаев, - прохрипел Сомин как-то обреченно.
- Что случилось-то? - озабоченно спросил Валдаев.
- Что случилось? - шеф покачал головой. - Что случилось, да? А ты не знаешь?
- Не знаю, - растерялся Валдаев. Таким замордованным он не видел главреда никогда. Тот смотрелся куда более жизнерадостно даже в ту пору, когда на газету одновременно "наехали" налоговая полиция, отдел по экономическим преступлениям и санэпидемслужба с одной целью - разделаться с изданием.
- Все, Валдаев. Расчет. Увольняю тебя по собственному желанию.
- Почему?
- Еще спрашивает.
- Николай Николаевич, мы столько проработали вместе. И вы без объяснений выкидываете меня за порог.
- И ты меня так подставил - Сомин обхватил голову руками. - Так подставил...
-Я?
- А что, забыл?
- Забыл...
- Издеваешься?.. Работаешь с человеком. Считаешь, что неплохо знаешь его. ан нет. У него двойное дно. Такая гнильца.
- Что вы такое говорите?! - воскликнул Валдаев и почувствовал, что в горле стоит комок от обиды. Обвинения были несправедливы. И, что еще хуже, они отлично укладывались в новую логику существования Валдаева, которая подразумевала именно отсутствие всякой логики. В театре абсурда начинался новый акт.