– Что тебе сыграть?
Он отвел камеру от лица.
– «Фальшивые пластиковые деревья»?[17]
– Ты их помнишь?
– Как я могу забыть?
Его взгляд стал тяжелым. В нем были теплота, желание и капелька сожаления, которая, я знала, останется там навсегда. Я тоже ощущала все это, особенно в этой комнате.
Я играла довольно сложную музыку, чередуя перебор струн и смычок. Мэтт перестал снимать и смотрел на меня в изумлении. Когда музыка кончилась, я с улыбкой взглянула на него:
– Ты перестал фотографировать?
– Есть вещи, которые лучше сохранить тут, – он постучал себя по голове.
– Согласна, – прошептала я.
В два прыжка он оказался возле меня. Я поднялась, а он обхватил меня и крепко поцеловал. Мы на секунду разорвали объятия. Мэтт положил камеру на подоконник и нажал кнопку затвора. Таймер был выставлен, и, когда мы снова начали целоваться, затвор со щелчком сработал, запечатлев момент.
Его руки скользнули мне под платье, и, прежде чем я сообразила, что происходит, он уже стягивал с меня трусики.
– Сними это, – выдохнул он.
– Тут нет кровати.
– Раньше это никогда нам не мешало.
Я стянула трусики и отбросила их ногой. Мэтт уже расстегнул ремень. Он подхватил меня, посадил на себя верхом и опустился на стул. Он оказался во мне в две секунды, не прерывая поцелуя.
– Грейси, я тебя люблю.
Его голос над моим ухом был так нежен, я растворялась в ощущениях. Он говорил мне, что любит меня, но я и так это знала. Мы двигались нежно и медленно, наши стоны были тихими и убаюкивающими, и мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось. После мы еще долго держали друг друга в объятиях.
В конверте на подоконнике мы нашли старую цветную фотографию. Там были мы с Мэттом, в пижамах, на фоне транспортных огней.
– Класс. Я раньше ее не видела.
– Я напечатал ее, когда мы снова встретились. Переверни, давай посмотрим задание.
Квартал на запад по Седьмой,
А дальше три на юг,
И снова рай найдешь ты свой,
Мой друг.
Мы вышли из Стариковского приюта, широко улыбаясь.
– О господи, я надеюсь, Эш не подумает, что мы… – начала я.
– Честно говоря, Грейс, она же все это и подстроила.
– Но не это.
– Ну мы не обязаны рассказывать ей все.
Пройдя полквартала, я остановилась.
– Полная откровенность?
– Всегда.
Я опустила глаза:
– Я ведь чуть не сделала аборт.
Он посмотрел на меня:
– И что тебя остановило?
– Я просто не смогла. – Мои глаза снова наполнились слезами.
– Не надо плакать. У нас такой счастливый день – самый счастливый для меня за очень долгое время. – Он поцеловал меня.
– Я знаю. Я так рада, что решила все правильно.
– И я, – тихо сказал он, увлекая меня по улице.