– Ничего подобного, – возмутилась Грейс.
– Слушай, но это очень мило, – подмигнул я ей.
– Это очень глупо. Но я так делаю с самого детства.
Я взъерошил ей волосы на затылке:
– Это очень мило.
Она взглянула на меня, покраснела и улыбнулась.
Когда мы вышли из кафе, Татьяна с Брендоном попрощались и отправились в кино.
– У тебя классные друзья, – сказал я.
– Ага. Они не могли оторваться друг от друга весь вечер. Думаю, им хорошо вместе.
– Слушай, прежде чем мы зайдем в метро, у меня есть одна идея. У меня тут цветная пленка, – сказал я, показывая на камеру. – Я хочу кое-что попробовать.
Я схватил ее за руку и подтащил к пролету бетонной лестницы пешеходного моста. Движение на шоссе под ним было плотным и быстрым. Я поставил Грейс возле одной стороны лестницы, и начал устанавливать камеру на перилах с другой стороны. Огни проезжающих машин подсвечивали Грейс сзади, четко выделяя ее силуэт. Подол розовой ночнушки тихонько трепетал на ветру.
– Я выставлю таймер, перебегу и встану рядом с тобой. Смотри направо, в камеру, и не двигайся. Спуск сработает очень медленно, потому что выдержка большая. Постарайся стоять неподвижно, как только можешь.
– Что ты хочешь сделать? – спросила она, наблюдая, как я выставляю камеру.
– Огни машин позади нас будут не в фокусе, потому что машины едут, но, если мы будем стоять неподвижно, нас будет четко видно, и здания позади нас тоже. Должно получиться здорово. Я ставлю таймер на десять секунд. Ты услышишь, как он щелкает все быстрее, а потом сработает спуск, и вот тут мы должны будем совсем замереть.
– Ладно, я готова.
Она стояла, слегка расставив ноги, как будто собиралась начать танцевать джаз. Я нажал кнопку, побежал и встал рядом с ней. Не оглядываясь, я сжал ее руку в своей и уставился в камеру. Таймер щелкал. Я чувствовал, что она смотрит на меня. В самую последнюю секунду я тоже повернулся к ней. Затвор сработал, и я произнес, не шевеля губами: «Замри».
Грейс хихикнула, но продолжала, не шевелясь, смотреть на меня широко раскрытыми глазами, влажными от ветра. Три секунды – не такое большое время, но, когда ты смотришь кому-то прямо в глаза, его достаточно, чтобы пообещать в душе что угодно.
Когда затвор наконец щелкнул, Грейс облегченно вздохнула и засмеялась.
– Мне кажется, целая вечность прошла.
– Правда? – спросил я, не отводя от нее глаз. Я мог бы смотреть на нее всю ночь.
По пути в Стариковский приют от метро мы раскурили полкосяка на двоих.
– У тебя в школе было много парней?
– Нет. У меня особо не было времени. Как только мне исполнилось шестнадцать, надо было искать работу, чтобы у меня была машина и я могла бы возить сестер и брата в школу.