– Как бабы называют эту штуку? – спросил он, указывая на мой затылок.
– Пучок?
– Не, есть какое-то другое слово, посексуальнее. Но женщинам нравится эта фигня.
– Они называют это мужской пучок.
Он оглядел меня изучающим взглядом.
– Господи, Мэтт. Ты свободный человек. Почему ты не скачешь по саванне? Тошно смотреть, как ты тут киснешь. Я думал, ты давно пережил историю с Элизабет.
Я закрыл дверь в комнату отдыха.
– Ну да. Я давно пережил историю с Элизабет. Я вообще с трудом вспоминаю, что любил ее. Я любил свои фантазии – как мы путешествовали вместе, фотографировали, вот это все. Но даже тогда чего-то всегда не хватало. Может быть, я слишком много работал. В смысле, мы только об этом и говорили, нас только это и объединяло. Ну, и где я теперь?
– А что с девушкой из метро?
– А что с ней?
– Я-то откуда знаю? Мне казалось, это ты собирался ее найти.
– Ну да. Наверно. Но проще сказать, чем сделать.
– Тебе надо расширять кругозор. Пойди поищи в социальных сетях.
Найду ли я там Грейс? Я разрывался между желанием сделать все, чтобы отыскать ее, и чувством, что это совершенно бесполезно. Она будет с кем-то. Будет за кем-то замужем. За кем-то, кто лучше меня. Мне хотелось уйти от всего, что напоминало – у меня нет ничего.
– Если ты так переживаешь, то почему не подпишешь мое заявление? – спросил я.
Скотт нахмурился. Я обратил внимание на глубокую морщину между его бровями, и подумал, что мы же с ним ровесники… а он заметно стареет.
– Я имел в виду саванны не в буквальном смысле. Попытка сбежать не решит твоих проблем.
– Теперь ты типа мой психотерапевт?
– Нет, я твой друг. Ты помнишь, как сам просил эту работу в офисе?
Я направился к двери.
– Подумай об этом, а? Пожалуйста, Скотт.
Прежде чем я вышел из комнаты, он ответил:
– Ты не за тем гонишься. Это не даст тебе счастья.
Он был прав, и я мог признать это про себя, но не вслух. Я думал, что, если бы смог снова выиграть приз, получить признание своей работы, это могло бы как-то заполнить черную дыру, пожирающую меня изнутри. Но глубоко внутри я знал, что правильный ответ состоит не в этом.
После работы я сел на лавочку на автобусной остановке прямо возле здания Нэшнл Джиогрэфик. Наблюдая, как толпы людей торопятся по домам, снуют туда-сюда по переполненным тротуарам центра города, я размышлял, можно ли судить о степени одиночества человека по тому, как он или она спешит куда-то. Никто, у кого есть хоть кто-то, ожидающий его дома, не будет сидеть на лавочке после десятичасового рабочего дня и наблюдать за людьми. В моей сумке еще со школьных времен всегда лежала фотокамера «Пентакс», но я не пользовался ею много лет.