День чудес (Ягдфельд, Виткович) - страница 52
— Благодарю вас, — сказал Петушков, исчезая в полу. — Желаю приятно встретить Новый год!
— Дурак, — буркнул под нос Старый год и захлопнул за мастером крышку люка.
Он подошел к окошку-бойнице и посмотрел вниз.
В эту секунду сквозь серую щель в тучах на город брызнуло солнце. И засверкали сосульки, прицепившиеся ко всем крышам и водосточным трубам. И в доме напротив через двойные рамы солнце осветило, как в кинематографе, чью-то маму: она стояла на табуретке и украшала елку. А у перекрестка засиял металлический обруч уличных часов, и на блистающем циферблате стрелка подскочила еще дальше, еще ближе к концу года.
По улицам ехали машины; к некоторым были привязаны елки. Шли прохожие; они несли торты и игрушки. Серебряные горлышки шампанского торчали из корзин и карманов.
Неожиданный запах сдобного теста струйкой поднялся из какой-то булочной и коснулся носа Старого года. Старичок сердито чихнул.
— Дураки, — сказал он и скрестил руки на груди, как Мефистофель. — Они думают, что встретят Новый год! Они не знают, что я решил остаться! И двенадцать часов никогда не пробьет! И шампанское останется нераскрытым! И до конца времен будет 31 декабря!
10
Хохоча хриплыми голосами, снежные бабы играли с Лёлей в снежки. Они швыряли их по-девчоночьи — сверху вниз, не попадая друг в друга. Было это на берегу Щучьего озера, маленького покрытого льдом, заметенного снегом.
Вокруг озера лежал снег разных оттенков: высокие шапки снега на пнях, резной переплет снега на сучьях бурелома, кружевные зонты елей, серебристая снежная пыль, осыпающаяся с ветвей. И среди этого белого царства краснела темная гроздь рябины.
Наигравшись, снежные бабы сели на пни, а Лёля, смеясь, прислонилась к заиндевевшему стволу высокой сосны. Девочка запыхалась.
— Ах, сердце… — весело сказала она, держась рукой за грудь.
У баб сразу слетели улыбки, они алчно переглянулись.
— Продашь? — спросила, облизнувшись, Продажная душа.
Она вытащила толстую пачку замусоленных рублевок, плюнула на пальцы, отсчитала три бумажки.
— Хорошо даю, — сказала она, протянув Лёле деньги.
— За что? — спросила Лёля.
— Сердце твое покупаю.
— Сердце? — удивилась Лёля. — А как же я буду без сердца?
— Ну и что, — сказала баба. — На свете будет еще одна девчонка без сердца. Их сколько угодно!
И опять протянула деньги.
— Берешь?
Лёля спрятала руки за спину.
Баба фыркнула.
— Можно подумать, что у нее в груди бриллиант!.. Детские часики, красная цена — гривенник! А я, дура, даю тебе трешку! Бери, а то передумаю!
Лёля опять замотала головой.
— Ладно! — сказала Продажная душа. — Тогда давай так: ты мне — игрушечные, я тебе заводные — с музыкой!