Едва он подобрался к телевизору и сел с ногами в кресло, как затренькал звонок и появился Егорыч. Его сумку оттягивали четыре бутылки с пивом.
— Не, ну ты представляешь, чего эти супостаты творят, — начал он очередную политическую дискуссию, расставив бутылки на столе.
— Егорыч, отстань.
— Но они совсем от рук отбились. Неужели думают, что Россию проглотят с хвостом и чешуей и не подавятся.
— Кто?
— Да необольшевики эти. Ебелдосы.
— Брось ты, Егорыч, давай поговорим о прекрасном.
— Ницше писал — любовь и голод правят миром. Он ошибался. Миром правит телевидение.
— Егорыч. Пить мешаешь, — Аверин отхлебнул из кружки пиво, блаженно зажмурился.
Послышался звонок. Егорыч пошел открывать.
— Слава, к тебе такая женщина!
В комнате возникла Светлана. Она критически осмотрела стол с пивом, кивнула:
— Привет.
— Садитесь, Наташа, — вежливо пододвинул к ней стул Егорыч, и Аверин едва не подавился. Егорыч мельком видел всех его женщин и постоянно путал их имена.
— Я не Наташа, а Света, — произнесла Света возмущенно. — Который раз, Егорыч, видимся. Мог бы запомнить.
Аверин зажмурился, представив, как Егорыч возьмет и ляпнет сейчас: «Извини, все время тебя с Наташей путаю». Егорыч, видимо, и хотел ляпнуть что-то вроде этого, но прикусил язык, а потом бодренько произнес:
— Тьфу, с детства склероз на имена. Светочка, вам говорили, что вы прекрасны?
— Да? — Она окинула Егорыча серьезным взором.
— Вы прекрасны.
— Говорили, и не раз.
Света отхлебнула немного пива. Она не испытывала страсти к спиртным напиткам. А йогурт как раз оказался в холодильнике. Кроме йогуртов, она не ела ничего. Блюла фигуру, хотя и без того выглядела весьма воздушным созданием. Егорыч сделал попытку навести антиправительственную пропаганду, но Света отрезала:
— Вам бы все о совке мечтать, когда всем одинаковую долю из кормушки отмеривали и электрички за колбасой ездили.
— Это лучше, чем поезда с гробами. Мы вымираем.
— Кто должен вымереть, тот и вымирает. По партсобраниям соскучился, Егорыч?.. Оставь, надоела на работе политика.
Егорыч поскучнел. Он быстро допил пиво и исчез. Когда Света затащила Аверина в постель, он почувствовал себя похотливой двуличной скотиной, пользующейся доверчивыми женскими сердцами и лицемерно говорящей даме о любви. А ведь совсем недавно лежал в постели с другой и терял голову.
Впрочем, это был еще не предел. Вскоре он почувствовал себя уже трехличной сволочью. Они выключили свет. Светлана начала осыпать поцелуями его шею, а он лениво ласкал ее спину и его руки скользили все ниже. И тут раздался звонок в дверь.