– Замечательно. Я ведь не просто так спросил. Граф Урмарен ходатайствовал о награждении вас орденом и возведении во дворянство. И я считаю его аргументы в высшей степени убедительными. Но граф был откровенен со мной до конца, и я согласен с ним, что есть одна загвоздка: нигде в империи не отмечено рождение человека по имени Шай Таннер. Он вроде как и не жил никогда, если не считать нескольких последних месяцев… Как же мне быть?
– Даже не знаю, ваше величество, – вежливо улыбнувшись, искренне пожимаю плечами. – Может, и не награждать никого… Если некого?
Антар смеется, машет министрам, потом делает не очень понятный жест, адресованный, впрочем, не мне, а кому-то за моей спиной. Хочется обернуться, но нельзя. Слышно, как открывается и закрывается дверь.
Повинуясь воле монарха, к нам приближаются Легрелен и министр двора. Два маркиза вместе представляют довольно комичное зрелище. Легрелен – как отощавший суслик рядом с набившим щеки хомяком. Но если не отвлекаться на забавные ассоциации, то глава Коронной палаты выглядит торжественно-невозмутимым, Сенгир вроде бы тоже… Почему мне так не нравятся его глаза?
Страж бахает сразу во все колокола, до которых может дотянуться, в глазах темнеет.
Вроде лишь на мгновение перестал видеть, а Сенгир внезапно оказывается всего лишь в шаге от меня. Легрелен чуть в стороне, протягивает императору футляр… Лицо министра двора вдруг искажается в злобной гримасе, он шепчет какую-то абракадабру. Не разбираю ни слова, но в моей голове словно что-то щелкает, потом я вижу картинку. Точнее, серию картинок, быстро сменяющих друг друга. Грубые – даже не контуры – штрихи. В пещере с «потолка» падает свернувшаяся кольцом змея, раскручивается и стремительно ползет к сосуду. Она не знает, что сосуд пуст.
А вот до Сенгира смысл аллегории доходит быстрее, чем я успеваю повернуться к нему. Маркиз с неожиданной для его возраста и телосложения быстротой и ловкостью выхватывает из кобуры оказавшегося слишком близко адъютанта револьвер, попутно сбивает с ног ошарашенного Легрелена, отбрасывая его на ближайшего из телохранителей. Слышится щелчок взведенного курка… Император успевает лишь обозначить движение, в тщетной надежде защитить сына…
Простите, граф Урмарен, вам некого будет допрашивать.
Сгусток смертоносной тьмы, предназначавшийся обоим Антарам, врезается в грудь Сенгира, словно расплавленное масло в кусок хлеба – врываясь внутрь тела и одновременно растекаясь по его поверхности. Следом туда впечатывается каблук моего ботинка, безжалостно сминая дорогую ткань. Окружающие – за исключением, может быть, мага – видят лишь этот удар. Выстрел, уходящая куда-то в сторону пуля. Еще один выстрел, визг рикошета. Тем временем глаза уже мертвеца застывают раскрытыми от ужаса и чего-то непередаваемого, и каменеющее на лету тело с грохотом рушится на мраморный пол. Револьвер все еще зажат в его руке. Мне она почему-то кажется почерневшей.