Шайса возился у полки с письменными принадлежностями. Хозяин настороженно смотрел ему в спину: Ворону показалось, что взгляд слуги был ускользающим, смущенным, не было в нем привычной ясности.
Шайса положил на резной столик навощенную деревянную дощечку, острую палочку, подвинул низкий табурет так, чтобы видеть и хозяина, и зеркало.
– Подожди, – мягко остановил его Джилинер. – Сначала хочу убедиться, что ты предан мне по-прежнему. Недоверие – это сорняк, который надо выпалывать сразу, иначе он пустит длинные и прочные корни.
Наемник коротким тревожным движением обернулся к хозяину, хотел что-то сказать, но передумал, плотно стиснул губы и, подойдя к креслу, вновь опустился на колени.
Джилинер приложил ладони к его вискам и прикрыл глаза. Зажмурился и Шайса, резко побледнев и опершись ладонями о ковер, чтобы не рухнуть на пол. Испытание верности было мучительным и для хозяина, и для его слуги.
Ворон крепко закусил губу, когда в его сознание хлынуло то, что скопилось в темной и грязной душе Шайсы.
К своему огромному сожалению, маг не умел читать чужие мысли, хотя этим даром обладал Первый Ворон, его предок. Зато Джилинер безошибочно воспринимал эмоции собеседника, а иногда и улавливал возникающие в чужом сознании образы.
Вот и сейчас... Утомленно откинувшись на спинку кресла, Ворон с брезгливым сочувствием взглянул на покрытое бисеринками пота, искаженное гримасой лицо слуги.
– Что, опять? – негромко спросил он.
Шайса открыл глаза и облегченно, со свистом вздохнул. Пытка кончилась. Осталось лишь легкое чувство вины перед хозяином, которого доверенный слуга боялся куда меньше, чем все другие обитатели замка.
– Пусть господин простит меня. Конечно, я заплачу за эту девку. Или куплю вместо нее другую рабыню.
– Дело не в ней, Шайса. Ведь это будет продолжаться и дальше...
– Я... я сдерживался как мог, господин. У меня не было женщины с конца Хмурого месяца.
– Да? Про ту, осеннюю, ты мне не рассказывал.
– Не хотел отвлекать хозяина своими мелкими заботами, ведь Ворон тогда создавал Малый Шар. Разве стал бы он слушать про какую-то бродячую певичку, что забрела в замок?
– Ты прав, я тебя и на глаза бы тогда не допустил. Значит, вчерашняя рабыня уже... шестая, да?
– Седьмая, господин... И за что мне такое наказание? – В сиплом голосе слышалась неподдельная боль. – Почему я, именно я, из всех мужчин на свете, приглянулся Хозяйке Зла? Почему она так хочет спать со мной? Ведь я не лучше других, а вот поди ж ты... Преследует меня, в разных обличьях предстает, подлая такая! А вчерашняя рабыня... я ж ее каждый день на кухне видел! Думаю, девка как девка... ну, взял ее в постель. Сначала-то все хорошо было, а потом гляжу – лежит подо мной Серая Старуха, беззубым ртом ухмыляется! Опять, гадина, провела меня! От злобы глаза кровью заволокло, стиснул я ее горло...