Здесь, в полутемном коридоре, Клавдия то и дело натыкалась на парочки. Мужчины и женщины тихо переговаривались, некоторые целовались. И видеть это было для Клавдии большим испытанием.
Когда целуются молодые, даже если они это делают у всех на виду, — это зрелище эстетичное и даже увлекательное.
Но когда обнимаются и прижимаются друг к другу губами люди, чей возраст от сорока до пятидесяти, зрелище, честно говоря, не для слабонервных.
Клавдия старалась поэтому по сторонам не смотреть, а целенаправленно искала комнату номер двадцать восемь. Наконец она ее нашла, и ей навстречу подняла голову от бумаг фигура совершенно неожиданная.
Это был чуть ли не панк — жутко остриженный, крашенный в немыслимый цвет парнишка лет восемнадцати или чуть старше.
— Слушаю вас, — тем не менее довольно культурно сказал панк, когда Клавдия подошла к столу.
— Вы руководитель этого… клуба?
— Я, — кивнул панк своей фиолетовой головой.
— Здравствуйте.
— Добрый вечер. Слушаю вас, — повторил панк. — Есть какие-то просьбы, претензии?
— Просьбы, — немного растерялась Клавдия.
Слушаю вас, — в третий раз повторил панк. — Вам показать альбом или желаете номер?
— Номер? — не поняла Клавдия.
— Вы хотите с вашим кавалером уединиться?
Наверное, Клавдия сделала какое-то непроизвольное движение, которое панк расценил как подтверждение своей догадки.
— Сейчас все занято, — виновато улыбнулся он. — Минут через двадцать. Я запишу вас в четырнадцатую комнату.
Только тут до Клавдии дошло.
Оказывается, парочки, которых она встречала в коридоре, не просто целуются, — они ждут своей очереди.
— Это что? — спросила Клавдия. — Публичный дом?
Что-то в вопросе Дежкиной сильно насторожило панка. Нет, не сам смысл. Видно, Клавдия не удержала каких-то металлических прокурорских ноток.
Паренек тут же вскочил, бросился к двери и быстренько запер ее на ключ.
— Вы, простите, откуда? — еще более любезно, чем прежде, спросил он.
— Я из дома, — честно сказала Клавдия.
— Понимаю, — лучезарно улыбнулся панк. — Я имею в виду от кого? Налоговая полиция? Так мы с господином Межениным уже все вопросы утрясли. Или ему мало?
«Вечно я остаюсь романтиком, — подумала Клавдия. — И вечно меня застают врасплох. Я, конечно, знаю, что у нас преступность, коррупция, упадок нравов и прочая такая пища для средств массовой информации. Но мне все время кажется, что это все-таки где-то в другой стране. А это уже непростительно для следователя по особо важным делам прокуратуры Москвы».
— Я не из налоговой полиции.
Панк какое-то время смотрел на Клавдию, усиленно соображая, чего же этой даме нужно.