Не тут-то было! Кливер отчаянно треплется на ветру, болтается как оборка на переднем штаге, и на ощупь твердый, точно жестяной, — чтобы одолеть его, приходится напрячь все силы. Вдобавок «Полонез» начинает очередной спуск с вершины водяной горы; ускорение так велико, что мне кажется, я взлетаю в воздух и вот-вот повисну на штаге в том месте, где только что был кливер.
Это восхитительно и ужасно. Вода с огромной скоростью проносится у самых ног, а над вздыбившейся кормой нависает — склон, увенчанный бурунами. Еще минута, и нос зароется в воду. Однако нет. «Полонез» тяжело оседает вместе с пенным валом, прокатившимся перед носом. Лишь теперь можно оценить высоту следующей водяной горы. В ней метров двадцать, а может, десять. Я понимаю, что в моем положении нетрудно ошибиться, но у меня нет времени на раздумья.
Тащу кливер по палубе, падаю, становлюсь на четвереньки, тащу дальше и наконец частями запихиваю в узкую щель входного люка. Мы как раз завершаем эффектный спуск, и одна сравнительно небольшая волна целиком покрывает нос, оставляя за собой пенистые потоки. Отцепляю карабин, прыгаю вниз, запутываюсь в валяющемся на палубе кливере и вот уже, растянувшись, лежу рядом с ним. Кое-как подымаюсь, глядя на указатель направления ветра. Скорость движения реально ощутима, и мне становится ясно, что яхта рыщет. Судя по указателю, мы идем почти галфвинд, и с минуты на минуту надо ждать удара в борт. Секунды тянутся бесконечно долго… «Полонез» возвращается на курс фордевинд (ветер в корму). Направляюсь к выходу. Удар в левый борт швыряет меня на шкаф. Снова с трудом подымаюсь на ноги и через люк вылезаю на палубу. Я уже не в состоянии правильно оценить силу ветра. Хотя водяная пыль висит в воздухе, видимость вполне приличная. Но моего опыта оказывается недостаточно. Таких волн и таких ветров мне еще видеть не приходилось. Боюсь употребить слово «ураган». Двенадцать баллов по шкале Бофорта в моем представлении — водный ад, когда неба не видно, его скрывает завеса из распыленной в воздухе пены. Значит, это еще не то. Иначе говоря, пока не больше одиннадцати баллов.
Яхта снова рыщет. От штормового кливера отцепляется один раке. «Полонез» ускоряет ход и кренится на борт. Ну и гонка! За правым бортом расцветают радуги. Солнце, что ли, выглянуло? Координат сегодня все равно не определить. Я не обедал, ужинать, верно, тоже не придется. Если от кливера отцепится еще несколько раксов, парус полетит ко всем чертям.
16.00, давление 986,5, Наконец-то поползло вверх! Торопливо заношу эти цифры в журнал и вытаскиваю штормовой стаксель