Первое мое движение — к насосу. Я слегка оглушен, но сознание ясное. На этот раз воды залилось немного. И яхта, видно, вернулась в нормальное положение значительно раньше, чем в прошлый раз, поскольку я не катался по потолку, а застрял в верхнем углу левого борта. Какая чудовищная сила!
Открываю люк. После тишины внутри яхты свист ветра оглушает. Разумеется, слово «тишина» не следует понимать буквально. Освещаю палубу фонариком. Мачты еще стоят, хотя — отмечаю это с беспокойством — такелаж бизань-мачты ослаблен. Бакштаги натянуты до предела — вероятно, из-за огромной перегрузки. Гик снова вырвался из своего крепления на палубе. Чудо, что никаких бед не натворил.
Весь релинг[11] на левом борту вогнулся внутрь и упирается с одной стороны в грот-ванты, с другой — в бизань-ванты. А в кокпите пусто: бухта белого троса, которая там лежала, исчезла, и только убегающий за борт закрепленный конец говорит о том, что произошло.
В чем был вылезаю в кокпит и начинаю выбирать трос обратно. Одновременно прикидываю, насколько же должен был наклониться корпус, что всю бухту выбросило из глубокого кокпита. «Полонез» дважды опрокинулся на ходу и один раз в дрейфе. У меня больше нет сил бороться. Сорвавшийся гик привязываю тросом к палубе. Трос закрепляю в кокпите стропами. Проверяю, держится ли на месте щит, и, спустившись вниз, закрываю за собой люк.
Я ужасно устал, мне безразлично, что еще может произойти с яхтой. Выуживаю из-под мокрых одеял судовой журнал, отыскиваю карандаш (ручки найти не могу) и записываю в графе «Происшествия»: два опрокидывания под стакселем, одно — в дрейфе. Пусть в случае чего останется хоть какой-нибудь след того, что произошло и что еще может произойти.
Хватит наводить порядок — какой смысл, если через минуту все снова полетит кувырком. Сбрасываю с левой койки все, кроме матраса и мокрого одеяла. Из глубины форпика[12] извлекаю спальный мешок, тщательно упакованный в фольгу, а из шкафа для одежды — шерстяной комбинезон, тоже в фольге. Тяжелые промокшие вещи, не потрудившись выжать, кидаю на правую койку, вытираюсь мокрым полотенцем и натягиваю сухую одежду. Сон приходит как избавление.
Удивляюсь, увидев сквозь прозрачный купол, что начинает светать. Я проспал всего три часа, но уже снова готов начать борьбу. Удивлен я еще и потому, что проснулся на том же месте, где заснул. И что вообще проснулся.
Высовывать нос на палубу пока неохота. Одну за другой развешиваю карты на поручнях вдоль правого борта. Складываю в льяле консервные банки. Привожу в порядок кухонные шкафчики. Разбитый шкафчик приходится опорожнить, в уцелевшем — все переставить, поскольку там полно воды. Вода и в выдвижных ящиках под плиткой, и возле радиостанции. Куда ни заглянешь, везде она побывала, а кое-где еще и осталась. Откладываю это занятие на потом. Сначала более важные дела — положить настил, привести в нормальный вид койки.