9
Инга позвонила Степанову на следующий день:
– Игорь Федорович, извините, не остались на поминки, и так много народу было. Решили, что неловко, все же у Веры были очень близкие подруги. Наверное, им хотелось сказать что-то личное, не для посторонних.
Степанов нервно перебил ее:
– А зря вы ушли. Знаешь, народу много было, никак рассадить всех не мог, а слова доброго никто не сказал о Вере. Понятно, что я должен был как-то вести, направлять. А у меня уже сил не хватило. Выдохся я за полдня на кладбище. Думал, на поминках просто слушать буду, вспоминать. А слушать опять пришлось про путешествия, про какие- то дрязги чужие. Смотрел я на все это дело и думал, да что ж за люди такие, поесть им, что ли, негде?
Инга поняла, что ему нужно высказаться, и она слушала, не перебивая.
– На девять дней приходите с Глебом. Вера вас очень ценила, встречами с вами дорожила, готовилась специально.
У Инги комок подступил к горлу:
– Обязательно, Игорь Федорович, если Глеб будет в командировке, я одна приду. Но вчера было все организовано прекрасно. Несмотря на дождь, все равно все четко, без накладок. И вы, и Миша такие собранные.
На другом конце провода повисло молчание, Инга поняла: плачет. Она решила сменить тему, больше даже боясь сейчас этих мужских слез.
– Игорь Федорович, а мы встретили вчера на кладбище нашего знакомого, Кирилла Кольцова. Я и не знала, что вы знакомы.
– Кирка? Так это мой земляк! – Степанов сам был рад другой теме. – Отличный парень. Клиника у него в Москве. Мы же учились вместе. Три года назад в Москву переехал. С Верой его, слава богу, познакомить успел. – На заднем фоне зазвенел еще один телефонный звонок. Степанов быстро попрощался. – Инга, жду тебя пятнадцатого.
Девять дней – это уже не так тяжело, как похороны. И хорошо, что не ресторан. Инга никогда не была у Степановых дома. Монументальная сталинка на Фрунзенской набережной. Какие все-таки странные эти квартиры: высоченные потолки, просторные коридоры, распашные двери и совсем маленькие комнатки. Просто колодцы. Даже обои наклеены не до верха, под потолком – обычная масляная краска. И было некоторое ощущение запущенности, как будто не было у этого дома женской руки. Ах, ну да, здесь же долго болел человек. Скорее всего, от этого. Как же важна дому женская рука. Вот и всего-то ничего времени прошло, а дом уже потерял свое лицо, все кажется как-то не к месту, слишком старым, слишком потрепанным. И еда из ресторана. Хотя Инга здесь впервые, может, всегда так было? И опять предательские мысли о своем доме, о том, что у нее не так, и слава богу, и как не опускаться, и как поддерживать. Не то, не то, не об этом сегодня.