Степанов подошел к Инге, обнял ее.
– Спасибо.
И дальше он заговорил, много и откровенно. Где-то все вместе смеялись, где-то вытирали слезы и уже перебивали друг друга, рассказывая что-то светлое, доброе, и воспоминания стали общими.
Степанов пошел провожать Ингу до метро.
– Вот что я тебе скажу, моя дорогая. Уже как доктор. Ты про Кольцова-то подумай. Сколько тебе лет? Сорок три?
Инга мотнула головой, хотела что-то сказать, но Игорь Федорович жестом остановил ее.
– Подумай, подумай. И не отметай. И клиника у него хорошая, и доктор он хороший. Советую по-дружески. И даже если Глеб сейчас артачиться начнет. Ясное дело, он думает, что ему не надо, вам не надо. Поверь мне – надо! И не только тебе, и ему надо. Если что, проведу с ним беседу, это я тебе обещаю. Главное, это все-таки твое решение. Так что думай! И спасибо тебе за сегодняшний вечер. Сама не знаешь, как важно было то, что ты сегодня сказала. Такой груз с меня сняла. У нас же не всегда все гладко было. И ревновал я ее к Мишке. Думал, что вообще уже для нее ничего не значу, только сын для нее существует. А тут вот оно как, – Степанов отвернулся. – Ну все, иди. – Он обнял Ингу и, подтолкнув ее вперед, не оглядываясь, поспешил к дому.
10
Кирилл сразу увидел Ингу на похоронах. Не помешал ни ливень, ни темный плащ, ни ее платок. Она сначала стояла одна, одиноко глядя в сторону. Все кучковались группами, и только Инга в стороне. Кирилл тогда подумал: «Двойной ушат воды». Это когда в дождь вдруг тебя окатывают из ведра. Ощущение примерно такое же. Как там в модном фильме «Начало» Кристофера Нолана? Сон во сне. Герой Леонардо ди Каприо постоянно внедряется в чье-то подсознание, погружая человека для этого в сон. И самое сложное – не запутаться: спишь ты или нет, где сон и где явь. На какой-то момент Кириллу показалось, что он спит. Не может этого быть. Откуда здесь может быть Инга? Хорошо, что женщина не сразу его заметила, а когда они встретились глазами, он уже пережил первый шок. Инга изменилась, располнела и все равно выглядела королевой. Она всегда умела себя подать.
Кирилл пытался рассмотреть ее сквозь пелену дождя. Да нет, та же Инга. Та же гордо посаженная голова, прямая спина, подбородок чуть вверх. Как ей идет платок, делает ее лицо еще утонченнее. Никогда бы не подумал. У нее одной из всех присутствующих на похоронах женщин он был просто узелком завязан под подбородком, с таким легким иностранным шармом. Какая-то актриса так завязывала известная? Еще очки были темные. Ну да, Одри Хепберн. Инга ничуть на нее не походила. Вот только шик был тот же. Он рассматривал женщину, пока не почувствовал на себе взгляд ее мужа. Инга не может быть на таком мероприятии одна. Естественно, что муж должен быть рядом. Он сразу понял, что муж, хотя никогда раньше Глеба не видел. Только фотокарточку на паспорт в кошельке Инги. Тяжелый подбородок, очки. Лицо запоминающееся. Мужчины не встречались, просто знали о существовании друг друга. Если бы не те фотографии, которые он, как дурак, послал по почте, и вообще не было бы того скандала и разрыва отношений. Глеб пристально смотрел на него. И во взгляде прямо-таки сквозила досада, неприязнь, удивление. Надо же, узнал. Говорят, Кирилл мало изменился. Жизнь такая. Постоянные «ни минуты покоя» заставляют держать себя в тонусе. Ему нравилось получать комплименты от других: «Кирилл Евгеньевич, выглядите замечательно. Никакого живота, как вам это удается?!» Ну и рост. Все-таки людей с ростом метр девяносто немного.