Ну и, конечно, он думал об Инге, женщине, которая когда-то сумела разбередить его душу. Когда они расстались, он перевернул ту страницу раз и навсегда. Инга осталась там, на двадцать седьмой странице. Жизнь идет дальше, словно книжные страницы перелистываются, в ней новые герои и героини, и ни разу больше не было в той книге о ней упоминания. А ведь это не по законам жанра. Герои должны возвращаться. Обязательно их судьба должна прослеживаться.
Книга, которую писал Кирилл, была сложной. Роман местами превращался в путевые заметки. Где-то это был закрученный триллер, а где-то – обычная проза жизни. И все-таки жизнь отличается от литературы. Не все герои переходят в последующие главы. Кто-то навсегда останется на той самой странице, где появился по сюжету. И Кирилл в это верил, старался не расстраиваться, просто переворачивал страницу, которую сам и написал.
Но жизнь все расставляет на свои места. Как то ружье, которое рано или поздно выстрелит.
Кирилл не хотел больше видеть Ингу на страницах своей жизненной истории. Он с ней простился. И сейчас у него совсем другая жизнь. И все равно нахлынули воспоминания. Но что удивительно, почему-то совсем даже не связанные с Ингой. Почему вдруг он стал врачом? И не просто врачом, а врачом-гинекологом.
12
Естественно, во всем виновата была Татка. Татка была всегда, сколько он себя помнил: маленький заморыш, который таскался следом, отравлял его взрослую и интересную жизнь. Разница в четыре года, младшая сестра, но он не помнил себя без Татки. Ему казалось, что это несчастье родилось вперед него. Как ни повернешься – она всегда сзади. Еще и пыталась за ним следить и потом выговаривала, смешно вставая в воинственную позу, расставив пухлые ножки:
– Все родителям расскажу!
– Иди отсюда, кому сказал!
– Сам иди, а я здесь живу и никуда не пойду. И все равно расскажу, как вы с мальчишками курили. Я видела.
– Да что ты там видела? – Кирилл в эти минуты готов был сестру побить. Вот ведь повезло в жизни!
– А вот видела.
Светлая кудрявая голова. Огромные глазищи, вечная стойка – руки в боки, голова набок, глаза вприщур. И ногой притопывает, то есть уже прямо сейчас докладывать побежит.
– А возьмете меня в кино – не скажу!
– Да мне уже перед друзьями стыдно! Вечно ты за нами плетешься!
– Так я ж сзади! – Татка, чтобы никто не сомневался, тут же делала два медленных шага назад. Еще и приседала, показывая: посмотрите, какая я маленькая. Никому не помешаю.
Это было истинной правдой. Никогда вперед не лезла, никогда перед друзьями его не позорила, все разборки между братом и сестрой происходили дома за закрытыми дверями. Да и родителям не закладывала, только стращала. А Кирилл злился и порой ненавидел эту Татку и, когда брал с собой, ни разу не оглядывался, бежит сестра вприпрыжку за ними или нет. Уже купив билет, протягивал руку назад, не оборачиваясь: