Олег Лукич изумленно взглянул на ребят, ребята — на Олега Лукича. Никогда с Филимонычем такого не бывало.
Но учитель уже опомнился. Будто и не было только что в комнате взволнованного человека, а рядом с ребятами находился, как всегда, спокойный, трезво рассуждающий преподаватель истории. И, словно на уроке, он вызвал Геньку к карте:
— Башмаков! Назови номера обозначенных здесь частей.
Генька отыскал в левом углу надпись: «215 дивизия». Ближе к центру располагалась, как и прежде, 170 дивизия — ее правая граница охватывала ту самую рощу, где раньше находилась цель № 301. А еще чуть правее было помечено: «250 дивизия».
— Вы знаете, какая это дивизия? — Филимоныч снова повысил голос. — Испанская! Двести пятидесятая — Голубая дивизия! А теперь вспомните, что рассказывал тренер о немце. Необычный выговор! Рот-фронт! Да еще прозвище — «Дон Кихот».
* * *
Генька думал: здорово Филимоныч сообразил насчет Дон Кихота! Правда он твердит, что это еще только предположение, гипотеза. И ее нужно проверить. Но, похоже, это он просто из осторожности. Недаром на днях целую лекцию прочел об испанской дивизии: откуда она взялась, как ее набирали и почему прозвали «Голубой». Оказывается, у испанских фашистов рубашки голубые; у итальянских были черные, у немецких — коричневые, а у франкистов — голубые.
Оля услышала — обрадовалась:
— Значит, все просто. Надо только спросить Эрика Сергеевича, в какой рубашке был «немец»!
Филимоныч усмехнулся:
— Они только в Испании так щеголяли. А на фронт их посылали в обычной немецкой форме.
Вообще в тот день Оля попадала впросак. Вспомнила, как пробивались в Военно-политический архив, и пожалела:
— Столько времени с немецкими листовками возились. И все зря!
Генька поправил:
— Там ведь не только немецкие… Помнишь, мы испанские откладывали…
— Испанские? — Филимоныч укоризненно взглянул на ребят. — Что же вы раньше… Надо немедленно перевести их. Ну, ладно, это я устрою.
Через день учитель показал ребятам перевод небольшой листовки. Найти ее оказалось не так легко: на испанских листовках, в отличие от немецких, не было дат. К счастью, Филимоныч заметил — в переводе листовки говорилось о боях под Невской Дубровкой (значит, конец лета!) и о католическом празднике святого Евсевия. В Музее истории религии сразу же выдали справку: день святого Евсевия празднуется четырнадцатого августа. Четырнадцатое… А группа Юрьева была там семнадцатого… Подходит!
Николай Филимонович сделал фотокопию оригинала, перепечатал перевод, трижды прочел его вместе с ребятами, но ничего интересного вычитать не удалось.