— Итак, дипломатические отношения прерваны, — сказал парень, но не уходил. — Как полагаешь, сколько в Ленинграде Жимских? — повернулся он к Оле.
— Всего?
— Да, всего…
Оля задумалась. Наверно, много. Где-то она читала, что Ивановых в Ленинграде — больше сорока тысяч. Ну, Жимские это, конечно, не Ивановы, не такая распространенная фамилия, но все же…
— Может, проверить всех Жимских подряд? — предложил парень. Но тотчас сам отверг свой план. — Нет, не выйдет. Кустарщина.
Он медленно отошел от будки. Оля шла рядом.
— Был бы твой Жимский бандитом, мы б его враз застукали, — неожиданно сказал парень.
— А как?
— Заявили бы в Уголовный Розыск. Там бы из-под земли откопали!
— А может, и они не нашли бы, — подумав, сказала Оля. — Может, он уже давно умер. Или погиб на войне…
Парень промолчал.
Около трамвайной остановки они простились.
— Ну, следопыт, гляди сквозь землю на метр и даже глубже, — сказал парень. — И, главное, не скисай…
«Легко ему говорить», — подумала Оля.
* * *
Еле справившись с тяжелой дверью, Витя проскользнул в широкую светлую раздевальню и подошел к строгой старушке, проверявшей читательские билеты. Чувствовал он себя вполне вооруженным. Твердо веря в силу печатного слова, Витя, тайком от Геньки и Оли, обзавелся мандатом, свидетельствующим, что обладатель его является членом особой тройки по выполнению историко-революционного задания; все организации и учреждения должны оказывать ему всяческое содействие.
Текст удостоверения Витя списал из биографии Фурманова, только заменил всюду слово «комиссар» словами «член особой тройки» и упросил машинистку в школьной канцелярии перепечатать мандат.
— Гм, — пробормотала секретарша школы, прочитав странный мандат. — Пожалуй, влетит мне за такое… — Но все же заверила бумагу.
Мандат получился на славу.
Однако, когда Витя в Публичной библиотеке предъявил свою бумагу, старушка дежурная даже не посмотрела на нее. Она строго взглянула на Витю поверх очков в костяной оправе и назидательно произнесла:
— Тебе не сюда, мальчик. Иди в детский зал, на Фонтанку. А здесь только для научной работы.
— Так и у меня же научная… — попробовал объяснить Витя, но строгая старушка, не обращая на него внимания, уже заговорила с кем-то другим.
«Зачем мне в детский? — думал Витя, плетясь из одного здания библиотеки в другое. — Там небось «Мойдодыры» всякие и «Мурзилки». Все равно придется возвращаться. Только как эту вредную бабку обойти?»
Витя вошел в подъезд старинного дома на Фонтанке и обомлел. За столом с дощечкой «Дежурная детского зала» сидела точно такая же старушка, как и в научном зале. Она была тоже седая, и волосы ее тоже были аккуратно уложены волнами и прижаты заколками. На ней тоже было гладкое черное платье с белым отложным воротником, а на руках, поверх платья, синие сатиновые нарукавники, стянутые резинками.