После Софии у Хейдена не было ни одной женщины.
– Так вот какого ты обо мне мнения. Ты считаешь, что я в первую же брачную ночь готов сбежать к любовнице?
Она действительно считает его последним негодяем. После того, как его брак распался, он спал только с одной женщиной, вкус которой оставался у него на губах, которая занимала все его мысли, – она сейчас сидела перед ним. Гнев, желание, возмущение – все эти чувства охватили его, превратившись во взрывоопасную смесь. Хейден подошел к испуганной жене, отступившей назад. Мужчина уперся ладонями к стене, и София оказалась у него в плену.
– У меня никогда не было любовницы. У меня были связи, в основном короткие и в которых не было чувств.
Она охнула.
– Так ты оставляешь меня ради какой-то ничего не значащей встречи?
– Единственные встречи, которые у меня были в последнее время, – это встречи с темноглазой соблазнительницей.
Она вздернула подбородок.
– Я не хочу о ней слышать.
– И все же тебе стоит послушать.
– Настоящий джентльмен никогда не станет говорить о том, что неприятно женщине.
Едва не плача, она хлопнула Хейдена ладонями по груди. Он переплел ее пальцы со своими и мягко прижал ее к стене.
– И все же я настаиваю. – Он прижался к ней, и София явственно почувствовала уткнувшееся в ее тело восставшее естество нависшего над ней мужчины. – Одна только мысль о ней заставляла меня хотеть эту женщину.
– Боже, как ты порочен, – прошептала она.
– Так говорят, и все же ты пустила меня в свою постель, возможно, ты сама немного порочна. – София нахмурилась, и на мгновение ему показалось, что, если бы он не удерживал ее руки, она бы влепила ему крепкую пощечину. – Но я отвлекся. Позволь мне закончить свой рассказ о моей соблазнительнице. Начну с ее глаз. Они чудесны, обрамлены длинными ресницами, почти такими же темными, как ее волосы с ароматом лимона и лаванды. А ее кожа… – Он отпустил одну ее руку и провел пальцами по шее и ключице. – Выглядит так, словно ее поцеловало и согрело само солнце.
Ее глаза увлажнились, и по щеке скатилась слеза. Он прижался губами и осушил эту влагу.
– А ее слезы сладки, словно малина. – Хейден опустил и вторую руку и обнял ее за талию. – Ты меня понимаешь? – нежно спросил он, его гнев испарился, уступив место желанию.
Она отвернула голову и облизнула губы.
– Ты страстно желаешь эту женщину?
– Да, как никакую другую. До потери сознания.
София посмотрела на него, потом встала на цыпочки и прижалась своими губами к его губам. Он осторожно обхватил ладонями ее лицо, не забывая о раненой щеке, и ответил на поцелуй. Он сдерживал свое желание немедленно взять ее. «Будь нежным», – подсказывал его внутренний голос. Она застонала. Нежно обнимая Софию, Хейден проник в ее рот, ощутив вкус клубники. Не в силах сдержать себя, он рванул халат, и его рука легла Софии на грудь. Свернувшаяся пружина страсти, сдерживаемая уже несколько недель, окончательно охватила Хейдена. Он рванул пояс бархатного халата и принялся покрывать поцелуями ее щеки, шею и грудь. Резким, почти грубым рывком он вскинул ее ноги и прижался естеством к лону Софии, полностью открывшейся его натиску. Но тут Уэстфилд замер – что, черт возьми, он творит? София одарила его торопливым поцелуем, и вот Хейден уже врывается в нее, намереваясь овладеть ею прямо здесь, у стены. Разве он забыл, что его жена беременна, или о том бандите, который напал на нее? Застонав, Хейден прижался лбом к холодной оштукатуренной стене. София, затихнув, прильнула к нему, и лишь частое дыхание, которое смешивалось с его дыханием, выдавало ее возбуждение. Несколько успокоившись, он осторожно опустил ее ноги на пол, понимая, что сейчас акт близости для нее не лучшее, что может произойти. Ей необходимо отойти от случившегося с ней, а ему нужно принять холодную ванну или окунуться в Темзу. Возможно, и то и другое. Хейден поднял Софию на руки и отнес в постель, расправил скомканное одеяло и поплотнее укутал жену.