– Пожалуйста, не убивай меня.
Я предпринимаю еще одну попытку подняться, при помощи рук мне удается сесть. Вероника делает шаг назад. Может, снова собирается атаковать…
– Пожалуйста, – повторяю я, – сжалься, не убивай меня. Я не хочу…
Я вжимаю голову в плечи и закрываюсь рукой от удара. Под ладонью ощущаю набухающую рану, из которой идет кровь.
– Что… что ты говоришь? Ты с ума сошла.
– Я – друг, соседка – выдыхаю я. – Я знаю твоего сына Лео. Он просил меня…
Я поднимаю глаза, взываю к ее состраданию. Вероника стоит на крыльце, положив руку на ручку двери, словно не может решиться, войти ей или остаться снаружи. Лицо у нее бледное, и выражение… погоди-ка, испуганное. Не яростное, не кровожадное, а испуганное. Она просто в ужасе. Но может, мне это только кажется? Сильные эмоции могут искажать лицо. Вероника нажимает на ручку, и дверь открывается.
– Подожди! – кричу я. – Не делай этого. Не делай ничего, о чем ты пожалеешь.
Но она исчезает и закрывает за собой дверь. Силы меня оставляют. Я снова падаю на деревянный пол террасы. Меня бьет дрожь. Переворачиваюсь на бок и напрягаю слух. Из дома не доносится ни звука. Ни крика, ни ударов. Полная тишина. Словно там внутри одна Вероника. Словно там никого, кроме нее не было.
Я закрываю глаза и снова открываю их, только когда слышу, как дверь снова открывается.
– Кто ты? Кто ты такая?
Она теребит кончик конского хвоста между пальцами, встревоженный взгляд мечется между мной и досками крыльца. Проследив за ее взглядом, я вижу, что они все в крови. Зрелище не самое приятное.
Слабым голосом я повторяю сказанное ранее. Вероника нагибается.
– Лео говорил что-то про соседку, которая… Это ты писательница?
Я киваю, морщась от боли. Голова раскалывается. Набухшая шишка на лбу пульсирует. Повсюду кровь.
– Пожалуйста, – умоляю я. – Не причиняй мне вреда. Не убивай меня.
– Почему ты все время это твердишь? Ты с ума сошла? – повышает она голос на октаву. – Я вызвала полицию. Они едут.
Полицию? Она вызвала полицию?
– А теперь я хочу, чтобы ты сказала мне, почему ты здесь. Почему преследуешь меня и бросаешься на меня как сумасшедшая.
Мгновение назад она казалась спокойной, но теперь снова производит впечатление безумной. Взгляд мечется. Голос дрожит.
– Лео волновался за тебя, – говорю я. – Я только хотела помочь. Помешать тебе сделать то, о чем ты будешь жалеть потом.
Она качает головой, и у нее такое выражение лица, словно мои слова – самое странное, что она слышала в жизни. Я прижимаю рукав ко лбу, чтобы остановить кровь. Несмотря на то, что я лежу на полу, меня качает.