- Я не настаиваю, просто напоминаю, - сдал назад «отец». – Но ты уже женат и твой брак оказался для нас важен и полезен. Союз с Трастамара… мы уже не единожды об этом говорили.
- Это точно.
- Но если король Италии живёт в счастливом браке, то королева Сербии, его любимая сестра, тоже заслуживает семейного счастья.
- Ты знаешь, что я обещал Лукреции, - а вот тут нужно было добавить в голос этаких металлических ноток. - Вынужденные браки, вопреки мнениям многих, ни к чему хорошему не приводили, руша не только судьбы супругов, но и всё вокруг. Порой ненамеренно, а порой и специально. Исключения из подобного лишь подтверждали правила. Я тебе приводил множество примеров. Убедительных.
- Пусть ищет сама. Женихов появится множество, стоит ей намекнуть о начале поиска супруга. Даже того, который не будет иметь власти. Теперь породниться с нами захотят многие. Пусть даже от брака будет только видимость! Я обещаю, что расторгну его тогда, когда Лукреция только скажет. Я викарий Христа и могу заключать супружеские союзы, но и объявлять их ничтожными.
А вот это хар-роший такой шаг вперёд. Теперь Родриго Борджиа согласен и на такое, то есть полностью фиктивный брак с его последующим аннулированием. Прогресс, однако. Не пойму лишь отчего его столь сильно припекает касаемо брака дочери? Положение что в Италии, что в Сербии вполне себе устойчивое, перспективы также радуют. И вдруг такая суета от умудрённого жизнью политика с многолетним стажем. Моя не понимать, причём категорически!
- Почему, отец? Я понимаю, что раньше, когда ты только что примерил тройную тиару и был озабочен возможным укреплением положения семьи посредством наших браков. Но сейчас, когда один триумф сменяется другим… Это просто странно.
С некоторым усилием встав и, опираясь на трость, сделав несколько шагов в сторону пусть закрытого, но окна, понтифик ответил. Смотря не на меня, не на Бьянку, а на небо с уже проявившимися звёздами.
- Ты смотришь в будущее и создаёшь его, меняя настоящее. А я привык оглядываться назад, не забывая о прошлом. Оно, прошлое, может очень больно укусить, если позабыть про осторожность.
- Я очень осторожен. отец. И стараюсь приучить к подобному как лукрецию, так и иных дорогих мне людей. Собственно, не в последнюю очередь потому мы все не только живы, но и довольны жизнью.
- Ты и прав и ошибаешься. Чезаре. Становясь сильнее, мы не только сохраняем наших старых врагов, но и приобретаем новых. Не всех из них можно отравить, заколоть или уничтожить дух, отпустив тело на покаяние. Очень скоро те, кто ещё не стали нашими врагами, поймут твои замыслы. Поняв, станут им противодействовать. Не так грубо, как Авиньон и Людовик XII Валуа, пожираемые изнутри ненавистью, страхом и туманными пророчествами о своём печальном будущем. Императору Максимилиану не нужны соперники, он сам хочет создать империю, сравнимую в Римом изначальным. Трастамара хотят убаюкать нас сладкими речами и превратить в своих вассалов. Не получится, могут и ударить в спину. Потом, через десяток или два лет. Король Англии, сидя у себя на острове, мечтает вернуть времена Столетней войны, только без печального её конца. Русское царство, с которым ты начал вести свою игру, не откажется стать Третьим Римом, хотя Палеологов, которые заронили в разум царя Ивана III это ядовитое зерно, уже проиграли всё, кроме жизней. Другие… Ты осознаёшь?