Ирен засмущалась, двухцветная нека — Крета зашипела, бросая на неё угрожающие взгляды. Подозреваю, что хвостатая красотка серьёзно запала на нашего Степаныча. Не просто так же, она была против того чтоб свалить, когда кошки побег замышляли.
Но старого ловеласа на мякине не проведёшь, подкрутив ус, он тут же заявил:
— Тут Пух шашлыков заказал, через пару часиков начнём делать. Никто не скажет, что прапорщик Иванов гостя не накормил.
— Рраф! — раздалось возмущённое. Как так? Тут кое-как выпросил лишнюю порцию для голодающего себя, а они берут и раздают.
— Спокойно, — усмехается Дед, — я с запасом намутил. Ещё останется.
— Рраф?! — пёс аж лапой в ухо себе полез, проверить может там пробки. Никак ослышался? Как такое может быть? Шашлык и останется не съеденным?
— Ну что шашлычка на дорожку? Вкусненького-о-о… — и приветливо улыбается.
Ирен судорожно сглатывает. С кулинарными шедеврами Степаныча она успела познакомиться ещё в песочнице. Тут же подключились Мальвина с Изи, начав уговаривать подругу. И та сдалась на свою голову.
Девчонки смылись трепаться о своём, мы с парнями озадачились вопросом ошкуривания брёвнышка и отпиливания торцов. Всё-таки валка леса взрывчаткой не способствует ровным срезам.
Конечно, не всей толпой лесинку шкурили. Например, Молот мёртвой хваткой вцепился в Форина и они усвистали в кузницу, что-то там мудрить.
А вот ближе к вечеру разогнав местное население по казармам, и выставив часовых, стали наблюдать за тем, как Степаныч готовит. Прямо на площади соорудили нечто вроде мангала из кирпичей и принялись ждать.
И ведь всё начиналось весьма культурно. С пива. Потом появилось вино. И тут выяснилось, что Ирен не пьёт. То есть не пила, пока это дело не заметил Балагур, а вот я как раз отвлёкся. Гонял Пуха, который решил, что свою порцию шашлыка он может сожрать и сырым.
Ага. Так я этой наглой морде и поверил, он сперва мясом нарубится, а потом заявит, что ему обещали три первых порции. Жареных. И фиг вы, что ему докажете. Обещал? Гони.
И вот пока мы вместе со Степанычем пытались пристыдить расхитителя запасов мясных продуктов. Балагур заявил, что обидится, если локисса с ним не выпьет. Ведь это же он такой красивый вытащил её в мир. Подарил, можно сказать свободу…
В общем, куда неокрепшей психике бывшего ангела, против аргументов прожжённого авантюриста. Когда я вернулся, они уже на брудершафт пили. Пришлось дать Вовану пинка, нечего чужих локисс целовать. Не хватало ещё, чтоб Фася и Тася опять впали в ревность, или кто-нибудь стуканет её мужу — Паше и тот обидится. Оно понятно, что это всего лишь традиция. Но она наша земная, а местные не в курсе.