Спасибо капитану Рогожину и старшему прапорщику Иванову за мой стальной пресс, который я всё-таки успел напрячь. Поэтому, кто из нас офигел больше, я или лошадка сказать сложно.
Но в любом случае, когда тебе на голову падает сто кило живого веса, а потом ещё и бьют по ушам, ибо нефиг ставить свою башку на пути десантуры, то на ногах устоять сложно.
Вот коняшка и рухнула, вместе с всадником. Который, обалдев от всего происходящего даже ногу из стремени вынуть не успел. Так они и прилегли до лучших времён.
Да-да. Я знаю, что если противник упал это не повод, не пробить ему с ноги. Но знаете ли, не до того было. Порядок пришлось наводить.
Вы же понимаете, что для таких людей как Балагур, прыжок командира вниз со стены, да не просто так, а для того чтоб дать кому-то в морду, это повод. Или вы думаете, Молот мог позволить Вовану развлекаться одному?
Или вы считаете, что Мальвина могла остаться в стороне, когда её любимый Олежа, один бьётся среди полчищ врагов, и некому прикрыть ему спину от подлого удара отравленным кинжалом в печень?
Нет. Этот бред выдал не я. Это Мальвина так оправдывалась, когда я, после того, как в ушах звенеть перестало, принялся искать крайних.
Это ещё хорошо, что она у нас в операции «стриптиз» не задействована. Иначе боюсь представить, чем бы всё закончилось. Ультразвук плюс сиськи. Это ж комбо. И если кто-то сейчас считает, что я преувеличиваю, то я вам скажу так: «Вы видели сиськи Мальвины? Нет? А я видел. Там и у здорового человека сердце сбоить начинает».
Так о чём это я? А да. Точно. Пока я в полу коматозном состоянии стучал себя по башке, в надежде включить мозг, гостям навешали люлей.
Ну вы же не думаете, что тот же Лаки мог пропустить такой праздник? Или Листик? Или вы считаете, что Хан с серьёзным видом наблюдал сверху? Вот Витя Тихоня вроде серьёзный человек, а Пьеро так вообще почти интеллигент. И что? Кого это остановило?
И вот когда я более менее проморгался, то обалдел от увиденного:
— Степаныч, старый ты хрыч, а ну прекратил мародёрку!
— Я? — прапор удивлено оглядывается и прячет за спиной какой-то мешок. — Мажор, ты что? Когда это старший прапорщик Иванов мародёрничал? Так, пара трофеев. Не для себя же, — бьёт себя в грудь кулаком, в котором зажат мешок. — Бедствуем! У меня вон народ голый ходит.
— Где? — от удивления аж рот открываю. — Ты что несёшь?
— Ну так вот же! — тычет пальцев в сторону побоища.
Мать моя — майор госбезопасности и отец полковник. Среди поверженных тел и бродящих там и тут лошадок, разгуливают четыре почти голые девицы.