Надька выкладывала деньги на бочку сразу, сколько бы Федор не просил. И он знал, что она никогда в убытке не оставалась. Как Надька торговала, кому сбывала рыбу — Федора не интересовало. Каждый из них умел держать язык за зубами. Обоих это устраивало.
Матово-зеркальная поверхность воды успокаивала, навевала дремоту. Подняв воротник бушлата, Федор уткнул лицо в его шершавый искусственный мех. Закрыв веки, расслабился и в то же время весь превратился в слух. Сколько времени он находился в таком состоянии: может, десять, может, двадцать минут, а может, и час? Внезапно Федор вскочил как ужаленный на ноги, сначала среагировав, а потом, уже сообразив, что произошло: из-за поворота реки донесся слабый рокот мотора.
«Инспекция!»
Федор машинально ухватился за веревку и стал быстро-быстро выбирать сети. Шли они тяжело, очень тяжело. Живые серебряные гирлянды рыбы судорожно бились в древней снасти, то и дело обдавая Федора студеными брызгами. Попав на берег, на секунду утихали, а потом с новой силой начинали бить сильными хвостами, пытаясь освободиться из плена. Но ни одной это не удавалось. С каждой секундой живая гора росла все больше и больше.
Наконец показалась последняя сеть, японская порежь-трехстенка, Приобрел ее Федор на рынке. Обещал Любе купить модные сапоги, но не устоял перед соблазном.
— Ты смотри, какая путанка, — говорил торгаш. — Нитка — волосок, очко — пятидесятка, и порежь сработана на совесть. А посажена как — не то, что наши. Что в воде — все твое будет, никакой черт не уйдет.
Вернувшись домой, Федор как мог успокоил Любу:
— Не дуйся! Никуда твои сапоги не денутся, подождешь. Зато сетка какая. Рыба все окупит…
Сегодня Федор воочию убедился в правоте слов спекулянта. Какой только рыбы не было в трехстенке! И лещ, и щука, и толстолобик, и карась, и тарань и… Но разглядывать улов времени не было. Звук мотора нарастал с каждым мгновением. Оставалось вытащить совсем немного, каких-нибудь два десятка метров…
— Не может быть! Не может быть… — испуганно, еще не веря до конца в случившееся, прошипел Федор. Он потянул сеть сильнее, но та не двинулась ни на сантиметр.
— Корча?! Откуда?!
Первое мгновение Федору хотелось все бросить и бежать. Но лишь от одной этой мысли обдало жаром.
— А как же порежь? Совсем новая. Нет…
Дрожащими руками Федор скинул сапоги, брюки, бушлат… и без колебаний шагнул в холодную темноту. Как будто тысячи иголок кольнули его тело, заставляя быстрее перебирать по илистому дну. Левой рукой держался за поплавки, а правой подгребал. Большие сильные рыбы ударяли по голове, животу, ногам, спине Федора, заставляли его вздрагивать. Теперь, когда до места зацепа оставалось несколько метров, дно уходило из-под ног. Сделав глубокий вздох, Федор нырнул. Коряга была наполовину занесена песком и илом. Крупный толстолоб крутился, как уж, еще больше путая сеть за корчу.