У меня вдруг возникло дурацкое чувство, что проклятая колдунья сидит где-то в зале и тихонечко веселится, глядя на поставленный ею спектакль. Я ничего не понимал. Зато, похоже, что великий князь Севастьян все понял. Он холодно произнес:
— Нет. Мы признаем власть Единого и следуем воле Пяти, — потом развернулся и скрылся в темноте ложи.
Меня освободили тут же, в зале суда, после скоропалительного оправдательного решения. На князя Тимофея было страшно смотреть, но я должен был с ним объясниться.
— Не надо, Кысей, — остановил меня Эмиль, удержав за локоть. — Поехали с нами. Тебе надо привести себя в порядок.
— Я должен убедить его в том, что…
— Ты ни в чем его сейчас не убедишь. Да и поздно уже…
Действительно, князь Тимофей решительно направился к главе Ордена, который вполголоса что-то обсуждал с отцом Георгом. Наставник горячился, даже стукнул палкой по полу, что никак не отразилось на бесстрастном лице его собеседника.
— Поехали, Кысей, — друг уже увлекал меня прочь, не давая времени придти в себя.
— Вели ехать туда, или я выйду и пойду пешком!
— Господи, Кысей, что за упрямство! Ладно, ладно, — поторопился согласиться Эмиль, видя, что я взялся за дверцу экипажа. — Поедем на кладбище. Только тебя все равно не пустят в княжескую усыпальницу.
Софи судорожно хлебнула воздух, ее лицо приобрело нездоровый оттенок.
— Дорогая, тебе нехорошо? — участливо спросил ее муж.
— Нет, нет, все нормально, — выдохнула она. — Я потерплю.
— Прости меня, Софи, — сказал я. — Но мне надо к Юле. Я виноват перед ней. И перед тобой виноват, подверг твою жизнь опасности, сведя с этой…
— Кысей, — девушка взяла меня за руку, — ты ни в чем не виноват. И я хочу, чтобы ты знал… — она переглянулась с мужем. — Мы вернулись в столицу, но никому из родни еще не говорили. Ты первый. Мы ждем ребенка.
— Что? — я потрясенно уставился на Софи. — Я рад за вас, но…
— Но я очень боюсь. Скажи мне… Она колдунья? Лидия — колдунья? Она могла заколдовать дитя?.. Ведь ты тогда говорил про ребенка и мой дар… Но ведь это были ее слова, верно? Она хотела, чтобы я забеременела?
Я похолодел, глядя в полные слез и страха глаза девушки, но постарался не выдать сомнений.
— Не бери дурного в голову. Ребенок и есть дар Единого двум любящим сердцам, а Лидия здесь ни при чем…
— Просто ответь! Она колдунья или нет?
Сила колдуна крепнет с каждым сердцем, в котором поселяется страх перед ним. Я вдруг сообразил, почему глава Ордена Пяти избегал упоминать настоящее имя Хриз. Паника и ужас перед Шестой дадут ей еще больше власти. Пусть ее ищут как Лидию Хризштайн или как Серого Ангела. И я малодушно солгал Софи, чтобы защитить ее покой, ибо правда ничего не изменит, а только навредит: