Владимиров видел, что его начальник также не хочет особенно афишировать этот дело, так как само разбирательство потребовало от него дополнительных хлопот и отчетности. Поэтому он согласился с аргументами Владимирова и распорядился справиться о здоровье Жилкина, а заодно узнать о состоянии подозреваемого Петровского.
Когда Владимиров спустился из высокого кабинета, он застал у себя только что вернувшегося из больницы Левина. По его лицу было видно, что тот всерьез озабочен случившимся.
— Ты как? — спросил его Левин.
— Был наверху, — кратко ответил Владимиров. — Отрапортовал. Агафонов признался. Про ваши дела доложил. Вроде пронесло. Никаких новых обвинений кроме убийства на Петровского решено не вешать. Хватит с него.
Левин вдохнул с некоторым облегчением.
— Спасибо тебе. Видишь, удар на себя принял, меня выгородил. Я, правда, что-то маху дал. Не подумал об этом Жилкине. Говорил я тебе — парень бедовый. Вот и попал. И мы вместе с ним.
— Вроде минула нас чаша гнева начальства, — отозвался Владимиров. — Наш юный детектив там, кстати, как?
— Раны обработали, зашивать ничего не стали, сказали, что неглубокие, напоили какими-то успокоительными, отпустили домой. Больничный откроют с завтрашнего дня, так что мы нашего героя неделю точно не увидим.
— Ясно. А его родные? Особо нервных нет?
— Родные звонили, матушка у него вполне адекватная, а отец военный, отставник. Сразу сказал, что на Арсюшке моем, как на собаке, все заживет быстро. Вообщем ни слез, ни претензий.
— Это хорошо. А Петровский?
— С ним сложнее. Его в больнице оставили. Около него до утра Терехин подежурит. А то мужик попался больно горячий. А так диагностировали сотрясение головного мозга. Говорят, травма серьезная. Теперь с ним лишние проблемы. Караулить ведь его нужно, чтобы не сбежал. Эх, зря ему Жилкин сразу все наши карты открыл. Надо было бы как-то поаккуратнее.
— Жилкин тоже впредь умнее будет. Пока брать его к себе в новые дела не будем, а вот через годик, когда его немного пообломает, и выдержка проклюнется, его потенциал можно использовать.
— Не знаю, не знаю, — отозвался Левин, — по мне сейчас — глаза б его не видели, балбеса этакого!
Спустя несколько месяцев состоялся суд, на котором было вынесено решение о признании виновными в убийстве Волковой Агафонова и Петровского. Прокурор смог доказать, что Петровский был организатором этого преступления и движимый чувством мести подговорил Агафонова оказать ему содействие.
Исходя из тяжести содеянного, Петровский получил 9 лет колонии, а Агафонов — 7 лет. На суде они, защищаясь, пытались доказать, что являются единственными кормильцами в семье и просили о снисхождении. Однако жалости ни у судьи, ни у присутствующих не вызвали. При этом для всех стало очевидным, что материальное положение их близких, итак уже пошатнувшееся из-за деятельности Волковой, оказалось еще более плачевным.