– Вспоминайте, Анфиса Ивановна, гость когда пришел?
– Да, говорю же, не при мне было. Внук видал.
– А внук где?
– Да тута должон быть, – повертела повязанной темным платком головой старуха.
– Соломин, посмотри.
– Да, тут он, во дворе в ножички играет.
– Ну, парень, вспоминай, кто к вашему жильцу сегодня приходил? – усадив за стол худого, вертлявого мальчишку, с острыми, юркими неприятными глазками, строго спросил Поликарп Петрович.
– Да кто-то приходил, – не спеша ответил разбойник, косясь на бабку карим глазом.
– Ты мне не крути, говори, как есть, – одернул его Поликарп Петрович.
– А то что? – нахально спросил малец, не больно-то пугаясь.
«Да такого тертого калача за рубь двадцать не купишь», – сообразил Поликарп Петрович, а вслух важно сказал:
– Ничего. Придется думать, кто, кроме этого человека, мог жильца вашего убить? Дело-то раскрывать надо, ты ж человек опытный, должен понимать. Венька не сам умер, кто-то отвечать должен.
– Да ладно, не сам! Я ж видел, как его на подводу грузили, – оскалился Егорка. – Кому другому расскажи.
– Э нет, дружок. Убили Веню. Не топором, конечно, по голове, но на тот свет пристроили. А кроме вас с бабкой, в доме никого с утра не было, сами же и рассказали.
– Я смотрю, горазд ты врать, – хмуро заметил Егор, глядя с неодобрением на Поликарпа Петровича. – Сам же сказал, что человек к Веньке приходил, а говоришь – никого не было.
– Может, приходил, а может, и нет. Я-то его не видел, – лениво заметил Поликарп Петрович.
– Я видел, – неохотно проговорил Егор, шмыгая носом. – На извозчике прикатил. Худой такой, чернявый.
– Ты смотри, какой приметливый, – похвалил его Поликарп Петрович.
– А то, – буркнул, стараясь не подать вида, как ему польстила похвала, Егор. – А нос у него костистый, крупный такой нос, – постарался он показать на себе. – И глаза, как два жука, и все ворочаются.
– Молодец. А лет ему сколько, как считаешь?
– Не знаю. Не старый еще, – дернул худыми плечами Егор.
– А росту какого?
– Ну, пожалуй, с тебя будет, может, чуток повыше.
– Значит, среднего. А одет в чем был?
– В шляпе. Волосы я разглядел, когда он шляпу снял и лоб промакивал, – пояснил Егор. – В костюме и штиблетах.
– Ну а как бы ты его вообще охарактеризовал, ну, на кого он похож? Ну, нэпман, служащий…
– Да фраер он, сразу видно, из бывших. И с извозчиком этак ласково, «голубчик».
– Ты и разговор его слышал.
– Ну да.
– А дальше что?
– Он извозчика за два дома оставил, а я тогда как раз у Васьки был, мы с ним в «орлянку» играли. Видел, как он подъехал и у Васькиного дома встал. Я еще думаю, кто это к ним пожаловал, а тот извозчику велел обождать и вдоль по улице двинул, ну, я за ним. Куда это, думаю? А он к нам. Я его у калитки и обогнал. «Куда это вы, гражданин?» А он так это вежливо: «А я, – говорит, – к Вене, по делу, к жильцу вашему», – и шмыг мимо меня в калитку, юрко так. Я за ним. Он прямиком к Веньке, как к себе домой, поздоровались и бубнить стали, не разберешь чего, потом бутылками гремели, я уж слушать не стал, назад к Ваське побег.