День этот был наполнен событиями. Иван Денисович, безо всякой вины помещенный в концлагерь, этим своим днем остался доволен. Иван Денисович превращает в ничто целый ряд реальностей, испытывает ряд опасений и даже принимает несколько решений, хотя наличие свободы выбора в данном лагере, да и в целом мире вообще должно представляться ему сомнительным. Он отходит ко сну умиротворенный — несколько раз в течение этого дня ему улыбнулось счастье: его не посадили в карцер, его бригаду отправили на работу не в самое гиблое место, он получил добавку к своей порции пищи, бригадир подсчитал выработку по справедливости, он споро сложил кирпичную стену (и даже испытал удовольствие от работы), ему удалось пронести на территорию лагеря, в зону, кусочек железа, и ему перепало кое-что от посылки Цезаря. Он раздобыл курево, он не заболел. Он прошел через все. Безоблачный, почти счастливый день.
Иван Денисович, который отродясь не сиживал ни в каких собраниях мудрецов, и есть тот наблюдатель, который, согласно теории Сартра, своим взглядом определяет существование создателя теории. И в известной степени эту теорию отрицает. И благо ему, Сартру, что Иван Денисович был создан.
Я благословляю в своем сердце Ивана Денисовича и русского писателя Солженицына. Думая о Солженицыне, я начинаю испытывать направленный на меня взгляд. Взгляд Ш. Г.? Жаль, что нет времени оценить этот взгляд и сравнить его с другими. Пока я беседовал с Симхой Бурштейном и размышлял о Сартре и Солженицыне, на моем рабочем столе скопились деловые бумаги и целые папки, незамедлительно требующие моего внимания.
Расправившись с ними, я вызвал секретаршу и принялся диктовать письма. И еще успел проглотить завтрак, состоявший из двух бутербродов и стакана чая. Составление писем прервал телефонный звонок: заседание, назначенное на четыре, переносится на три. На повестке дня стояли вопросы столь запутанные, что их разбирательство, как обычно бывает в таких случаях, только еще более усложнило дело. На мою долю выпало уточнить формулировки выводов с тем, чтобы представить их на утверждение на следующем заседании. Я не стал полностью полагаться на протокол, а решил тотчас по свежей памяти пройтись по строкам параграфов. Затем, взглянув на часы, я вспомнил, что приглашен на свадьбу. Вернее, не на свадьбу, поскольку церемония бракосочетания уже состоялась ранее в Соединенных Штатах, где молодой человек проживает с целью продолжения образования, но торжественный прием, устраиваемый родителями в связи с этим событием.
Приятно было повстречать друзей, которых не видел многие годы. Лица женщин были изборождены морщинами и унавожены всяческими кремами и помадами, но в глубине их глаз нет-нет да и вспыхивали искорками юные девы, любившие нас лет тридцать назад. Мы сказали