— Ладно, мам, мне пора. Люблю. Целую. Береги себя, — заканчивая разговор, я отсчитывал деньги таксисту.
— И я тебя, мой родной. До встречи, — в трубке раздался звук поцелуя, прям как в детстве, когда мама уезжала в командировки и звонила по вечерам, чтобы «поцеловать» меня на ночь. Улыбаясь одолевшим меня воспоминаниям, я отключил телефон и переключился на таксиста.
Заплатив по счётчику, я вылез из такси и пошёл к своему байку.
«Сейчас прокатимся по ночному городу, проветрим голову», — решил я, залезая на верного товарища. Надев шлем, я завёл мотоцикл — тот откликнулся нетерпеливым рычанием, подгоняя меня. Сорвавшись с места, мы помчались по объездной дороге — небольшой круг мне сейчас не повредит.
* * *
— Марина, давай, пожалуйста, без увиливаний, — сохраняя спокойствие, попросила Лена, делая очередной глоток чая.
— А я прямо говорю, мой ребёнок — не ваше дело, мой развод — не ваше дело, и мое будущее тоже не имеет к вам никакого отношения! — выкрикивая всё это, я чувствовала горечь и боль.
— Вы не правы, — до омерзения спокойный голос эльфа раздражал. — Мы ведём ваше дело о разводе, и нам стали известные некоторые факты, — сделав паузу, он ждал от меня реакции, но, не дождавшись, продолжил: — Например, то, что вы находитесь в положении и отцом вашего ребёнка является ваш муж, — когда я услышала это, мои ноги подкосились. Как? Я была предельно осторожна: вымышленное имя, поликлиника в другой части города, где нет ни знакомых, ни друзей.
— Стоит ли мне ссылаться на устав Магического Совета, извещая вас, что развод в этом случае невозможен? — если в суде он откроет известные ему факты, я пропала, мы пропали. Меня начало трясти, руки задубели; пытаясь согреться, я взяла горячую кружку с чаем в ладони, но тепла я не ощущала. Страх сковал всё моё тело, а разум вверг меня в пучину воспоминаний. Самых ужасных в моей жизни.
— Марина, ты боишься за своего ребёнка, и мы, кажется, понимаем почему, — стараясь поддержать меня, Лена сжала мою руку, но как она может меня понять? Как?
— Понимаете? Вы ничего не понимаете! — подскакивая, я не сдерживала душащих меня слёз.
— Меня заставили убить моего ребёнка! Я чувствовала, как его вытаскивают из меня, и ничего не могла сделать! Потому что моя семья, что должна была меня оберегать, стояла рядом и держала мою руку, подавляя во мне все чувства. Все! — я почти выплюнула признание, эту грязь, мерзость человеческих поступков. Картины того ужасного дня словно в калейдоскопе кружились вокруг меня. Внезапный приход отца, желание тёти помириться, доверчивая беседа, а затем резкая ментальная атака. Моё тело, которое уже не принадлежало мне, мой язык, который говорил не те слова, что твердил мой разум, и бессилие — самое ужасное чувство на свете!