Свидетельница побледнела, её глаза забегали, она не знала, что сказать.
— Что же вы молчите, Алиса Анатольевна, отвечайте, — потребовал судья, не сводя глаз с женщины.
— Да, я присутствовала при аборте и поддерживала Марину, — начала она, осторожно подбирая слова, а затем, придумав достойную отговорку, закончила более уверенно: — Уже тогда она не хотела больше пребывать в браке с Александром и не желала, чтобы общий ребёнок связывал их.
Такой наглой лжи Марина не выдержала и, вскочив с места, почти прокричала:
— Это неправда, ваша честь! Я хотела этого ребёнка, моя тётя вынудила меня избавиться от него!
— Мариночка, что ты? Как я могла? — делая удивлённое лицо, возразила тётя.
Усадив Марину на место, её адвокат настаивал:
— Вы опровергаете слова истца? Хочу напомнить вам, что вы обязаны говорить только правду.
— Я имею право не свидетельствовать против себя! — поджав губы и задрав подбородок, Алиса Анатольевна стояла, выпрямив спину, казалось, она замерла, словно статуя.
— Ваша честь, — обращаясь к судье, адвокат не смотрел на свидетельницу, а она сверлила его взглядом, полным ненависти, — ответ свидетеля не обязателен, у нас есть доказательства того, что моя клиентка говорит правду. Разрешите предоставить их?
— Если сторона ответчика не против, — следуя букве закона, ответил Андрей Николаевич.
— Мы так же заинтересованы в том, чтобы узнать правду, поэтому поддерживаем прошение, — ровным тоном ответил Алек, по его лицу невозможно было прочитать ничего, и я взглянула на Алекса. Он видел эту запись перед судом, мы еле удержали его от необдуманных поступков, а наш кабинет лишился пары стульев и большого зеркала. Держит ли он себя в руках сейчас?
— Что ж, прошу вас, — судья кивнул, и я, встав со стула, передала через пристава артефакт, тот аккуратно взял камень и отдал его судье.
Андрей Николаевич активировал артефакт, и перед всеми появилась картинка-голограмма, на которой Алиса Анатольевна кричит на заплаканную Марину:
— Переставай разводить сырость! Вставай, поехали, — лицо оборотницы было перекошено от злости, а Марина была перепугана и пятилась от неё, уползая по кровати к изголовью.
— Куда? Я не хочу никуда ехать! — вертя головой, кричала женщина, которую буквально загнали в угол.
— А придётся, милочка, — залезая на кровать, она схватила женщину за запястье, — мы говорили тебе, что даём разрешение на брак, только если в нём не будет детей! — и, дёрнув руку на себя, она потянула Марину с кровати.
— Но мы любим друг друга, — Марина упала на колени, — прошу тебя!
— Поднимайся, поехали, ты сама вынудила нас! — зло выкрикнула любящая тётя, упиваясь своей властью над беспомощной племянницей.