- Отпуск вышел слишком насыщенный, - проворчала Мэб.
- Да, так бывает, - кивнула фрейлина. Жестом отослав юного спутника, который был у нее, похоже, вместо комнатной собачки. - Ну же, расскажите мне все в подробностях, дорогая леди Мэб. Кто же убил барона?
Мэб вскинула брови.
- Зачем вам это, леди Гортензия?
- Затем, дорогая леди Мэб, что сплетни и скандальные истории — главное топливо Двора. Как только двор перестанет сплетничать, ему тот час же придется столкнуться с реальностью. Ну же, расскажите мне все, леди Мэб. Возможно и я вам однажды что-то полезное поведаю.
Мэб нахмурилась.
- Флоранс Хапли убила кузена ради наследства, а затем избавилась от его беременной жены и няньки. И пыталась с помощью какого-то артефакта убить меня, когда я стала проявлять излишнее любопытство.
- Как скучно, - разочаровано протянула леди Гортензия. - Вы совершенно не умеете рассказывать.
В действительности все было гораздо, гораздо интереснее. Инспектор — имя его оказалось Гринвуд-Ли — арестовал и допросил леди Флоранс сразу же. Флоранс устроила вполне ожидаемую истерику, крича что не желает отвечать на вопросы полицейского и мужчины, и Мэб пришлось присутствовать. В качестве леди и женщины, надо полагать. Мэб всегда думала, что женщина нужна при обыске, а не при допросе, но отказываться не стала. Это позволило ей удовлетворить свое любопытство.
Сперва леди Флоранс, конечно же, задирала нос и отмалчивалась, а если и раскрывала рот, то только ради оскорблений. А потом инспектор Гринвуд-Ли сказал ей о состоянии Пьера Бли. И Флоранс совершеннейшим образом переменилась.
Даже сейчас, сидя в залитой солнцем комнате, потягивая сладкий чай, Мэб ощущала холодок, пробравшийся в тот момент под кожу. Флоранс была напугана. Не просто напугана, в панике, всепоглощающей, ничем не контролируемой. И, подгоняемая этой паникой, она начала давать показания, которые Мэб скорее назвала бы самооговором. Она убила барона, его жену, старую няньку. Она подкинула листок на стол и сделала все, чтобы слишком любопытная леди Дерован обратила на него внимание. Она призвала бурю. С помощью артефакта, которой тогда же и потерялся. Она. Она. Она.
Мэб не сомневалась, что в смерти барона Хапли повинен Кристиан Верне. И, возможно, он сделал это собственными руками. Зачем ему это было нужно, Мэб пока сказать затруднялась. Возможно, из-за еще одной картины. Во всяком случае, другого человека, способного вызвать у наглой Флоранс Хапли такой ужас, Мэб не видела. И другого человека, имеющего доступ к редким и дорогим артефактам — тоже.