— То, что Петр Великий тщательно и многосторонне обогащал коллекцию курьезов, сие нам известно. Но мертвые головы тут при чем?
— Ваше императорское величество, повторюсь: ведь это не просто головы каких-то смердов. Это были головы особ значительных. Сегодня я расскажу про голову женскую… Она принадлежит знаменитой леди Гамильтон.
Штелин, рассказчик искусный, начал:
— Гамильтоны принадлежат к числу древнейших родов шотландских и датских. Один из их представителей обосновался в России еще при Иоанне Васильевиче. Ближний боярин Алексея Михайловича — Артамон Матвеев — был женат на Гамильтон. Представители сей знатной фамилии чрез Матвеева имели богатые связи. Та Гамильтон, о которой я реку, была племянницей Матвеева и носила имя Мария. Ее отец, по моим сведениям, был полковым командиром.
Где-то в семьсот тринадцатом году леди Гамильтон появилась возле государыни Екатерины в качестве прислужницы. Была она красоты удивительной. Известно, что государь Петр Алексеевич любил женскую прелесть. Так что не стоит удивляться: Гамильтон вскоре оказалась среди его фавориток. Судя по всему, страсть государя была к сей девице велика. Гамильтон стала пользоваться при дворе большим значением, заимела нескольких горничных. Подобно государыне Екатерине, она испытывала настоящую страсть к нарядам и дорогим украшениям. Доходило до того, что Гамильтон пользовалась вещами самой государыни.
Нравы при дворе были совсем нестрогими, скорей наоборот — весьма распущенными, любострастие дошло до пределов бесстыдства.
Часто оставляемая государем, пока тот занимался переменами, к тому же не шибко баловавшим свою избранницу подношениями (царь был вельми скуповат), леди Гамильтон нуждалась в роскоши. За ней волочились многие. Девица начала дарить свою благосклонность, порой не разбирая чинов, званий и возрастов своих любовников.
И вот, на свое несчастье, Гамильтон завела себе нового любовника — государева денщика Ивана Орлова. Собой он был весьма пригож, а ум имел простоватый. Вопреки его дикости и малообразованности, Гамильтон полюбила его. Судьба не разлучала их. Двадцать седьмого января тысяча семьсот шестнадцатого года в свите государя и государыни возлюбленные отправились за границу.
Тут возлюбленные порой жестоко бранились, не стесняясь людей, как самые последние простолюдины, и так же, почти не таясь, мирились в страстных ласках. Но несчастье уже близилось.
…Екатерина Алексеевна обратила внимание на камергера, давно переминавшегося с ноги на ногу посреди зала в позе ожидающего человека. Она недовольно спросила: