Ронни знала, что Льюис будет встречать гостей у входа. Словоохотливый от природы, он в подобных церемониях представал во всем своем великолепии.
Дороти наверняка рядом с ним, также принимает поздравления. Ронни никогда не сыграть роль хозяйки торжества с таким достоинством и величавостью. Марсден, его жена Эванджелина, Джоанн, Лора и их мужья будут весь вечер сновать по дому, проявляя заботу о гостях. За долгие годы все родичи Льюиса выучили назубок свои роли.
Ронни еще не имела достаточного опыта участия в традиционных семейных торжествах. Если она вовсе не выйдет из своей комнаты, гости и не обратят внимания на ее отсутствие.
Нет. Она успела побывать на многих церемониях и знала, что оценивающих взглядов ей не избежать. Девяносто процентов тех, кто явится сегодня в Седжли, когда-то поддерживали хорошие отношения с Элеонор.
Однако в своей комнате она не останется, и пусть хоть двадцать сумасшедших фанатичек швыряют в нее банки с краской.
Она отворила дверь, вышла в коридор и начала спускаться по парадной лестнице. Платье тихо шуршало при каждом шаге. Возбуждение с каждой минутой возрастало.
Сегодня здесь будет Том.
Когда он увидел ее, солист джаз-банда надрывался: “И я задохнусь, увидев тебя…”
Слова песни до смешного точно описывали состояние, в котором оказался Том. Вот только смеяться ему не хотелось, поскольку чувствовал он себя так, как если бы лошадь лягнула его в солнечное сплетение.
Вылетая в Джексон, он считал, что достаточно защищен перед встречей с Ронни. Явившись в Седжли, он сразу понял, как жестоко ошибался.
При первом взгляде на нее он захотел ее до боли.
Он задыхался в буквальном смысле слова. Глядя на нее, он забывал дышать.
Несколько секунд она стояла на ступенях, положив одну руку на перила и наблюдая за веселящейся публикой. Затем спустилась к гостям. Держалась она очень прямо, шла, высоко вскинув голову. Фотовспышки, сверкающие со всех сторон, и сотни японских фонариков, развешанных на деревьях, выхватывали из темноты ее платье и делали ее фигуру похожей на движущийся столб пламени. Волосы ее развевались, открывая тонкие плечи. Бриллианты на шее и в ушах сверкали. Лед и пламень. Такой в этот вечер была Ронни.
– Это еще кто? – спросила Диана.
Она тоже смотрела – с легким неодобрением – на Ронни; должно быть, она проследила за направлением застывшего взгляда Тома. Милая, дорогая Диана – она тоже была прекрасна. Только днем она побывала в салоне красоты, и голубое вечернее платье шло к ее пышным белокурым волосам.
– Миссис Ханнигер, – отрывисто ответил Том, едва сумев отвести взгляд от Ронни и посмотреть на свою спутницу. – Хочешь еще выпить?