— Это не так-то и просто…
— Согласен. Но это и в ваших интересах.
— В моих? Отчего же?
— Если я найду и покараю тех, кто убил Николая Александровича, возможно их коллеги не станут трогать вас и вашу семью. Испугаются. Вдруг я и за вас стану мстить. Родственник как-никак. Месть ведь не приносит удовлетворения. Нет. Она уберегает от новых бед, заставляя задуматься перед тем, как совершить очередную глупость.
— Вы говорите страшные вещи. Но я подумаю над вашими словами.
— А пока думаете – напишите супруге, чтобы постаралась подключить к этому вопросу всех, кто ей еще верен. Уверен, что при пособничестве кое-каких наших высокопоставленных лиц ваш Генштаб уже обновил сеть агентов в России. И мне не интересно – кто они. Плевать. Главное – найти заказчиков. Всех до единого. Чтобы никто не ушел от возмездия. Это для нас общее дело, так как убийство императора касается не только Романовых… но и Гогенцоллернов, над которыми также сгущаются тучи.
— Я не уверен, — покачал он головой.
— Зато уверен я. Помните – еще в 1915 году я вам говорил об этом?
— Я помню. Но вы не просите о помощи, — покачал головой кайзер. — Вы пытаетесь заставить ее оказать. Я помню рассказы Виктора Эммануила. Вы обещали своими руками отрезать головы его детям. Мне тоже станете угрожать, если я откажусь?
— Я сказал – вы услышали, — с раздражением произнес Меншиков. — Думайте сами. В конце концов, выяснить, кому было выгодно убивать Николая Александровича я могу и сам. Заказчики и так очевидны, так как попытались воспользоваться плодами своего преступления без всякого стеснения и осторожности.
— Будете им мстить? Не боитесь убить невиновного?
— Грехом больше, грехом меньше, — пожал плечами Максим. — Мне все равно в христианский ад нет дороги.
— Отчего же?
— Уезжая из Рима, я прихватил целую пачку индульгенций.
— Но их же запретили выдавать.
— Всем, кроме Папы. А он мне их собственноручно оформил.
— Неудачная шутка, — скривился кайзер, словно от кислого яблока. — Не стоит глумиться над верой.
— Это – не шутка, — с нажимом произнес наш герой и молча вышел, оставив на столе кайзера корзинку с вином, сыром и фруктами да початую бутылку вина. Максим сделал свой шаг. Теперь оставалось прорасти брошенному зерну.
Меншиков вышел на крыльцо и с огромным желанием сдержал свое желание закурить. Очень уж хотелось. Сигарету. А лучше сигару. Но нельзя. Тем более перед людьми. Он ведь дал обет и нарушать его публично было плохой затеей.
Игра становилась все острее. Первая мировая война оказалась слишком тяжелым испытанием для Европы. И закономерно привела к локальным государственным кризисам. Что будет дальше? Получится ли отсидеться в Великом княжестве? Не станет ли это смертельной ловушкой? Или его не оставят в покое? Слишком много вопросов навалилось на простого, в сущности, человека. А теперь на нем еще и судьбы многих других людей, что доверились ему. Что здесь, что в Великом княжестве Вендском. Десятки, сотни тысяч, которые могут сгореть в горниле Гражданской, если ее допустить. Тот еще психологический груз. Можно было бы, конечно, относится к этому вопросу попроще – наплевав. Но Максим так не мог. Поэтому хмуро потер лицо и пошел спать. Утро вечера мудренее. Да и устал он что-то. Голова уже совсем не соображала…