-- Если посчитаю нужным, я не только вас обыщу, -- пообещал Андрей. – Я с вас всю одежду сдеру, и засуну в жопу керосиновую лампу, чтобы лучше осмотреться. А не поможет – выпотрошу, как свиней.
Для убедительности он поднял острие ножа и двинул лезвие так, чтобы оно сверкнуло в лучах закрепленной под потолком галогенной лампы.
У старикашки, завладевшего в суматохе выпавшим пистолетом, не выдержали нервы. У него не было никакой конкретной цели, остались одни звериные инстинкты, и эти инстинкты требовали от него одного – любой ценой защититься от этого страшного человека с ножом в руке. Что будет дальше он не думал. Просто последние годы, проведенные на занимаемой должности, напрочь отучили его подчиняться. И уж тем более подчиняться террору. В старом мире для этого у него была личная охрана, полиция, даже армия, на случай народных волнений. А тут у него был только пистолет, и ничего больше. Поэтому, за неимением более привычных средств, он пустил в ход его.
Но двигался он очень уж медленно, так что когда выхваченное из-за пояса брюк оружие сверкнуло в его руке, Олег, с короткой дистанции, метнул нож ему в шею. Отточенное тяжелое лезвие вошло в мягкую плоть глубоко, до половины. Старикашка вскрикнул, и хотел было выстрелить, но уже не смог. Андрей рванулся вперед, перехватил его руку, но пистолет выпал их нее, шлепнулся на бетонный пол и выстрелил последним патроном. Его закрутило отдачей, а затвор остался в заднем положении, встав на задержку. К счастью, пуля прошла низко и никого не задела, застряв в столешнице перевернутого стола.
Но больше всего Кирилла поразил Олег. Он шагнул к закатившему глаза старикашке, спокойно выдернул нож у него из шеи, а затем быстрым, умелым движением, перерезал ему горло.
-- Чтобы не мучился, -- пояснил он, опустив окровавленное лезвие.
-- Еще желающие подергаться есть? – Андрей обвел прижавшихся к стенам мужчин и женщин тяжелым взглядом. – Пошли вон отсюда! Живо!
Народ беспорядочно бросился к выходу. Кирилл сел на ближайшую лавку, до предела довольный, что не ему пришлось пустить в ход нож. Он почувствовал, как у него дрожат ноги.
«Прав был Вадим Семенович... – подумал он. -- Куда мне воевать?»
-- А где мама? -- спросил он, и не узнал своего голоса. так звенело в ушах от выстрелов в замкнутом помещении.
-- Была на кухне, -- ответила Рита.
Ее голос тоже плыл, словно его проигрывали на неисправном магнитофоне.
Кирилл встал, направился к линии раздачи, и сразу увидел маму. Она лежала на полу, уставившись остекленевшим взглядом в потолок, а на ее груди, по ткани белого поварского халата, накинутого поверх отпускного платья, растекалось огромное пятно крови. Сразу было понятно, что она умерла. С первого мига. Одна из пуль, когда беспорядочно стреляли в свалке, все же нашла свою цель.