– Донни? Донни, это ты?
Каролин уже была снаружи, накинув на себя что-то воздушное. Неуверенной походкой она обогнула угол дома, вглядываясь в темноту.
Она ищет своего милого Донни!
Удаляясь от нее на четвереньках, он вдруг сообразил, что на нем бейсболка Донни с эмблемой «Чикаго Буллз» и кожаная куртка брата.
Она вполне могла принять его за Донни.
Слава богу, она не узнала его. Только б поскорее унести отсюда ноги!
– Донни? Где ты?
К дому примыкала пристройка – сарайчик для хранения садовых инструментов. Он укрылся в его тени, а потом проник внутрь, натыкаясь на пустые цветочные горшки, лопаты и грабли, на громадные мешки с удобрениями, размером больше его. Сердце его бешено колотилось, ладони вспотели от волнения. Если он попытается перебежать через двор, она непременно его увидит. Одна надежда, что ей скоро надоест шляться вокруг дома, и она уберется восвояси, к себе в спаленку. Если ему повезет и она не заглянет в пристройку.
Но когда в его жизни ему везло?
– Донни?
Он осмелился поднять взгляд и увидел, что Каролин приближается к нему, идет прямо на него. Было очевидно, что она его видит и думает, что он – Донни. Иначе она не шла бы так смело, без колебаний.
– Донни? – Голосок ее был нежный, мелодичный, лишь немного озадаченный.
Ничего не оставалось делать, как встать с четверенек на ноги. Она наткнулась на него.
– Я думала, ты ушел. Ты что-нибудь забыл? Я… – Слова застряли у нее в горле, как только она коснулась его. – Ты не Донни, – сказала Каролин, будто выдвигая против него обвинение.
Вот так всегда в его жизни!
– Я… – начал он и не смог продолжать. Да ему и сказать было нечего.
Она прямо взбесилась, поняв, кто перед ней, отдернула руку, скривила личико, словно унюхала нечто отвратительно смердящее. Куда делась ее нежность? В голосе звучали металл и ледяное презрение.
– Ты подглядывал за мной, ублюдок, хотел увидеть, как я раздеваюсь. Ведь правда? Правда? Ты больной, ты это знаешь? Ты больной, ты мерзкий, грязный ублюдок! Я сейчас разбужу родителей. Они вызовут полицию. Они сообщат твоим родителям. Донни превратит тебя в лепешку, и это еще не самое плохое из того, что с тобой будет, гнусный червяк.
Она собралась бежать ко входу в дом, ее волосы взметнулись, яростью дышало все ее стройное, напряженное тело.
– Каролин! Обожди!
Он схватил ее за руку. Он не мог отпустить ее, не мог позволить ей разболтать родителям, полиции, всем. Он должен был остановить ее, образумить, внушить, что она слишком плохо о нем думает, но никаких убедительных слов для нее он сейчас не находил.