— Не хотела тебе говорить. Видели мы с дедом твоего муженька с какой-то рыжей девкой.
Меня словно током прострелило.
— Где?
— В сквере у оперного театра. Ты же знаешь, у меня абонемент. Идем мы с дедом после спектакля и видим, как толстяк твой воркует какой-то крашенной.
— Может это по работе, — тут же нахожу объяснения я. — Что ж мне ко всем его ревновать?
— Ага, — невесело хохотнула бабушка. — Цветочки она тоже по работе в рученьках держала.
— Это еще ничего не значит, — начинаю переходить на раздраженный тон я.
Терпеть не могу эти ее попытки очернить Сашу.
— Значит, не значит. А ты подумай и понаблюдай за ним, — продолжает наставлять бабушка. — Я жизнь прожила и знаю больше твоего.
Встаю, молчаливо достаю из серванта чашки с блюдцами для чая, уже жалея о своей откровенности, а бабушка все продолжает поучать:
— Знаешь, сколько таких дурочек детей нарожают, а потом локти грызут. А ты все что зарабатываешь в его дом до копеечки несешь. И твоего там, в случае чего, ничего не окажется.
В комнату заходит дедушка и прикрикивает на жену:
— Все хватит зятю кости перемывать. Не маленькие — сами разберутся. Пойдемте лучше чай пить.
— Не маленькие… — ворчливо, но уже на два тона тише, повторяет бабушка. — Когда останется она с носом, тогда и разберется.
Разумеется, от дедов я уехала, находясь во взвинченном состоянии. Всю дорогу возникали предположения одно неприятнее другого. С одной стороны, кому как не мне знать, насколько вздорна и ядовита моя бабушка. Да-да, знаю. Нельзя так о родной бабуле, но тем не менее так оно и есть. До сих пор непонятно, как они с дедом прожили бок о бок пятьдесят лет.
Я привыкла доверять мужу. У него всегда была работа разъездного характера. Он мог уехать в командировку на неделю и приехать злой, уставший, похудевший. Разумеется, меня не раз и даже не два раза посещала мысль о его возможных изменах, но что толку себя накручивать без оснований. По принципу: волков бояться в лес не ходить.
С другой стороны, в бабушкиных словах была доля истины. Червячок сомнения грыз душу, отказываясь слушать разумные доводы.
В каких-то сюрреалистических представлениях я пыталась спроецировать собственное поведение, если вдруг бабушкины предположения окажутся правдой. Как бы я повела себя, узнав, что Саша мне изменяет?
Стала бы закрывать глаза ради детей?
Сразу вспомнилась Ольга — немолодая, желчная, разочаровавшаяся в жизни.
Однозначно нет.
Ушла бы от мужа, громко хлопнув дверью?
Хорошо уходить, когда у тебя ни страны, ни флага. А у нас на двоих двое детишек, которые очень любят папу.