Догадка пронзила меня словно копьем. День рождения у племяшки был на прошлой неделе. Не значит ли это…
— Алин, а где ты теперь трудишься? Ты же, по-моему, из «Бархата» ушла.
— Ушла, — вздохнула девушка. — Жаль, конечно, платили так хорошо, но ночной клуб не лучшее место для молодой мамы. Я теперь в детском кафе возле театра работаю.
Мне от этих слов разом как-то поплохело. Хотя нет. От осознания собственной непроходимой глупости.
— Маш, ты побледнела. Тебе плохо? — видимо моя вытянувшаяся физиономия была явно красноречивее слов.
— Нет, — покачала головой я. — Мне хорошо… очень хорошо, но… Алин я такая дура.
— Что? — девушка непонимающе хлопнула глазами.
Подошла моя очередь на кассу. Я быстро оплатила покупку картой и, повернувшись к Алине, виновато произнесла:
— Алин, не обижайся, но мне пора бежать.
Племяшка строго пригрозила пальцем.
— Беги, но будьте любезны в эти выходные все же выбрать время для шашлыков. Мне свекор мяса домашнего привез. Договорились?
— Договорились, — пообещала я и поспешила на улицу.
Лишь там глотнув свежего воздуха, почувствовала, как с плеч свалился неподъемный груз. Да, что там груз! У меня крылья за спиной выросли от облегчения.
Быстрым шагом иду по улице, а мысли мои легки как никогда прежде.
Конечно, бабушка не могла узнать в рыжеволосой прелестнице Алину по одной простой причине — она ее никогда не видела. Даже на свадьбе, потому что племяшка тогда на море с родителями отдыхала.
До квартиры добралась с поразительной быстротой. На пороге меня встретила радостно прыгающая Даша.
— Мама! — взвизгнула она и повисла на мне как обезьяна.
Из кухни показалась свекровь в своем неизменном цветастом халате.
— Как хорошо, что ты зашла. Я блинов напекла. Иди мой руки и скорее за стол.
Следом за женщиной вышел Саша. Видимо, не дозвонившись до меня, решил сам забрать детей у бабушки.
Он подпер плечом дверной косяк, с хмурым видом наблюдая, как я скидываю босоножки.
— Привет, — улыбаясь, подхожу к нему, чтобы поцеловать.
Сашин взгляд холоден и сосредоточен. Он пытается выискать хоть какое-то несоответствие в моем облике.
Целую мужа в щеку с едва отросшей за день щетиной, и ноздри его с шумом втягивают воздух над моим ухом.
— Ты пила, — сквозь зубы цедит он и столько немого укора слышится в этой фразе.
— Совсем немного.
— Почему не брала трубку?
Смотрю в его злые глаза, а у самой губы так и норовят расползтись в предательской улыбке. Зверюга моя ревнивая…
— А ты звонил? Не слышала. Наверное, телефон снова на бесшумном оставила, — кошу под дурочку я и иду в ванну мыть руки.