Дом встречает меня темными окнами, которые словно глаза отражают опустошенность моего сегодняшнего настроения.
Идти в это одинокое жилище совершенно не хочется, и какое-то время я сижу на крыльце, несмотря на то, что виски ощутимо ломит от усталости. Так организм напоминает хозяйке, что пора бы уже завязать с бодрствованием, стрессовыми ситуациями и отправится на боковую, но меня не отпускает беспокойство.
Я даже сходила кухню в надежде, что та бутылка конька мне привиделась.
К сожалению, она стояла на месте и нагло поблескивала остатками недопитого спиртного, как бы говоря, что Саша ее единолично выпил, а потом поехал на поиски приключений, раз жена такая сволочь и игнорирует его.
На этой мысли крыска-ревность начинает точить душу, и я понимаю, что схожу с ума от этой неизвестности.
Судорожно тыкаю по сенсерному экрану, чтобы в третий раз набрать Саше и удивленно замираю, услышав трель знакомой мелодии.
Иду на звук и обнаруживаю телефон мужа, разрывающийся от моих звонков, преспокойненько забытый на прикроватной тумбочке.
Беспомощно опускаюсь рядом на кровать и беру в руку забытый гаджет.
Вообще-то, не в моих правилах рытья в Сашином телефоне, но подорванное доверие заставляет мягко провести по экрану, отменяя блокировку.
Затаив дыхание, спешно просматриваю последние сообщения и вызовы — ничего подозрительного, только рабочие номера и мои пропущенные звонки.
— Наверняка весь компромат сразу удаляет, — фыркаю себе под нос и бросаю, ставший ненужным телефон обратно на тумбочку.
Рваными движениями скидываю одежду и, завернувшись в одеяло, устало прикрываю глаза, но сон, как назло, не приходит. В голове поселилось множество мыслей, и пережитые эмоции не хотят отпускать утомленное сознание.
Раздраженно встаю с кровати и открываю настежь окно, вдыхая свежий ночной воздух. Его бархатный аромат слегка пьянит, и я понимаю, что без дополнительного допинга, мне не успокоится.
Бутылка коньяка мне в помощь…
Наливаю полрюмки и залпом выпиваю отвратительное пойло.
Может теперь я перестану видеть, как завывающая от отчаяния Ольга шепчет «я виновата».
После первой рюмки в пустой желудок попадает вторая, а затем третья… и восприятие притупляется, глаза затмевает смертельная усталость.
Полежу на диване пока…
Мне казалось — я закрыла глаза и погрузилась в полудрему всего на несколько секунд, а следующее мгновение проснулась от толчка, дернулась и подозрительно замерла от ощущения тепла чужого и очень горячего тела под боком.
Трясу головой, чтобы прогнать сладкий дурман сна и кошусь на тяжелую мужскую руку, которая по-хозяйски, покоится на моем бедре. А оно, между прочим, почти голое — в одних трусиках, которые бельем-то сложно назвать.