За мной с тихим скрипом закрывается дверь нашей спальни.
* * *
Дача утопала в цветах, зелени плодовых деревьев и бесконечных грядках всевозможных овощей. Что ни говори, а моя свекровь была заядлой дачницей и, стоит заметить, у нее это неплохо получалось.
Моему приезду пожилая женщина удивилась, покосилась на сумку с вещами первой необходимости и молчаливо пошла, ставить чайник. Она ни о чем не спрашивала, только время от времени кидала тревожные взгляды, пока я обнимала детей.
— Как же я по вам соскучилась, мои котятки! — ворковала я, зацеловывая чумазые щечки.
За чаем мы со свекровью вели непринужденную беседу и только после, за помывкой посуды, она не выдержала.
— Как Саша? — осторожно, как истинный стратег, поинтересовалась женщина.
— Нормально. Весь в работе, — ответила я, при этом надеясь, что мне удалось сохранить невозмутимое лицо. — А я, вот, решила отдохнуть немного и вам помочь заодно с заготовками.
Свекровь, даже притворилась, что бесконечно рада моей помощи, но глаза ее так и метались по моему явно осунувшемуся лицу в поисках хоть намека на молчаливый вопрос.
Я держалась. Держалась из последних сил. Весь день, как пчелка копалась в огороде, перемыла все банки, порезала на сушку яблоки и только к вечеру, после того, как дети были уложены в кровать, на меня накатило. Села в кухне на табурет и заревела.
— Машенька! Что ты, девонька? — свекровь кинулась ко мне и, сграбастав в свои теплые объятия, стала успокаивать. — Ну, что у вас случилось? Все душу себе извела…
Захлебываясь горючими слезами, я в нескольких предложениях выложила все, как на духу.
Женщина горестно покачала головой и только крепче обняла, приговаривая:
— Поплачь-поплачь… полегчает…
Мне и вправду стало легче. Словно со слезами выходил отравляющий мою душу яд.
— Спасибо, — прошептала я, наконец, отстраняясь и утирая со щек соленые дорожки.
Это была абсолютно искренняя благодарность, потому что именно такой вот молчаливой поддержки мне и не хватало.
Свекровь пошарила в стареньком кухонном шкафчике, выудила оттуда невесть откуда появившуюся бутылку водки, достала две стопки и наполнила обе до краев.
Просидели мы почти половину ночи, а потом больше не вспоминали ни ту бутылку, ни разговоры за кухонным столом.
Не знаю, искал ли меня Саша по родственникам, но на осознание, что я скрываюсь у его же матери на даче, у него ушло чуть больше недели.
С каждым днем, проведенным в компании детей на грядках, меня все больше отпускала бесконечная тоска, а свекровь, напротив, день ото дня все больше мрачнела и, казалось, начинала сомневаться в умственных способностях собственного сына.