То, что его, как животное, продали женщине, было самым отвратительным из всего, что ему пришлось испытывать за последнее время. Когда-то, в совсем другой жизни, он бы второй раз и не взглянул на такую невзрачную и унылую даму, которая сейчас стояла перед ним, разглядывая его с решимостью и некоторым беспокойством. Маленького роста – голова ее едва доставала ему до плеча, даже когда она старалась держаться прямо, как теперь, – а ведь он сам не так уж и высок. И совершенно несимпатичная. Коренастая – вот какое слово пришло ему в голову, когда он смотрел на нее. Квадратное лицо и квадратная фигура. Грудь довольна высокая, да и бедра вполне крутые, но лишь незначительный изгиб указывал на то место, где у всех женщин обычно находится талия. Женщина явно не разбиралась в моде. Платье выцветшего бежевого цвета с разбросанными по нему оранжевыми цветами (это надо же!) ей совсем не шло, а обвисший капор выглядел просто нелепо. Даже его прекрасная брюнетка Серина, имеющая гибкую фигуру, была бы ужасна в этих тряпках.
Пока они плыли, Айан неделями лежал, скованный цепями, в темном вонючем трюме на нарах среди других заключенных. Он не сошел с ума лишь потому, что думал о будущем. Он знал, что когда корабль пристанет, его продадут с аукциона. Он станет собственностью фермера, торговца или одного из плантаторов, кто, по слухам, заправлял в этой части Нового Света под названием Каролина, как аристократы заправляли в Англии. Но Айан не намеревался долго оставаться рабом. При первой возможности он сделает все, чтобы обрести свободу, даже если придется применить к хозяину насилие. Что ж, ему не впервой. Но никогда в его планах не фигурировала женщина. Даже такая страшненькая. На насилие в отношении женщины он не способен.
Во всяком случае, был не способен. Раньше. Но обстоятельства изменились, и он вместе с ними. Каменные стены Ньюгейта и зловонное нутро корабля временно удерживали его. Эта маленькая серенькая женщина не сможет.
– Спасибо, – сказала Сузанна Джонсону, когда он отдал ей купчую.
Айан впервые услышал ее голос. Низкий и глубокий, очень мелодичный и куда более обаятельный, чем можно было предположить, судя по ее внешности. Айану неожиданно понравился этот голос. Красивый, спокойный, как колыбельная в том кошмарном сне, от которого он проснулся в цепях.
– Теперь снимите кандалы.
– Мэм? – У Джонсона отвисла челюсть.
Айан моргнул. Похоже, она собирается облегчить ему задачу.
Женщина подняла брови. Густые, прямые, намного темнее волос и очень выразительные.
– Я сказала, чтобы с него сняли кандалы. Немедленно, пожалуйста. – Несмотря на бархатистость голоса, было ясно: мадам привыкла, чтобы ей повиновались.