Никто на него внимания и не обратил, но все дамские ушки навострились, когда он произносил тост:
— Мы, моряки, особо ценим тихие семейные гавани, где нас ждут верные подруги. Не у всех нас имеются такие гавани, к сожалению. Я рад, Боря, что ты обрёл её!
— Кого он имеет? — переспросила насторожившуюся Елену присутствующая общая подруга Лидочка. — Гавань? Или… А у него чё — нету? А кто он — полковник?
Елена косо взглянула на лоснящуюся после подтяжки круглую щёку подруги, с удовлетворением отметила — на арбуз похожа стала, вспомнила: так толком и не расспросила об операции, точнее — не слушала, что молола Лидка, на Жору тогда глядела. Толкнула локтем в бок:
— Тихо! Дай умных людей послушать!
Лидкино лицо не отреагировало натянутой кожей, только выпученными глазами. Но если бы Елена была тогда внимательней, её опасения насчёт подругиных намерений удесятерились бы.
Лидочка в прошлом году провернула дельце, которое самой Елене не снилось. Нет, если по-честному — снилось! Но чтобы — наяву! Да в исполнении бывшей заместительницы — это уж слишком!
Использовав старые связи, Лидочка достала путёвку в подмосковный санаторий министерства обороны. Оборона-то стала проницаемой не только в отношении границ и разных технических секретов. И не только для всяких агентов, но и для ищущих дам.
Вот Лидочка и оказалась в одном из бывших элитных бастионов воинского здравоохранения.
Третий год она пребывала в разведёнках, не по своей воле, а значит — при своей боли. У Кольки — кризис запоздалого среднего возраста, а ей одной теперь мучиться? Вот и пошла Лидочка на штурм здравоохранительных бастионов.
Думала, она одна такая хитрая, а на аллеях парка прекрасного Истринского санатория шпалерами выстроятся одинокие генералы и полковники. Как бы не так! Шпалерами стояли одинокие разновозрастные дамы — и стройные, и сдобные, и интеллигентные, и не слишком, но все — с ищущими взаимопонимания взорами.
А слабый, вымирающий пол представляла кучка кавалеров преклонного возраста и многочисленных наград. Многие кавалеры украшали своими заслуженными наградами свои не менее заслуженные пиджаки и кители, представляя их на всеобщее обозрение к завтраку, обеду и ужину.
Даже возникло подозрение — не спят ли в них?
Лидочка, призадумавшись — не совершила ли стратегическую ошибку с этим санаторием, пришла к выводу — утро вечера мудренее, и стала по утрам выходить на разминку. Догадалась: самые бодрые из отставников блюдут себя с утра. Но только до вечера, понадеялась Лидочка.
И точно: многие совершали пробежки, прогулки, разминки. Из них самые бодрые, конечно, пробежечники. Лидочка прокралась к ним поближе. Даже сама метров пятьдесят протрусила.