Через десять минут, поупрекав для приличия друг друга, экс-супруги принялись за доставленную Влекомовым горластую бутылочку под состряпанную наскоро Эмилией закусочку.
Милое дело, скажу вам, вот так — в тепле и уюте, в мире и согласии — потреблять водочку с вышедшей из употребления, но приятной во всех отношениях экс-супругой. Знающей толк, между прочим, как в водочке, так и, что особенно приятно, в закусочке. Львиную долю которой она ласково подкладывает на твою тарелку.
Этакая дозированная семейная жизнь. Или — избранные места из семейной жизни.
В такой обстановке легко идут разговоры об отдельных пробелах в воспитании совместной дочки Танечки, уже давно замужней, но никак не родящей, часто меняющей места работы, но обожающей промежутки между трудовыми периодами.
Родительское влияние на дочкину жизнь теперь ограничивалось тостами за её здоровье.
Главное в таких посиделках — не перебрать. Речь не о водке. Не умилиться до потери бдительности и свободы.
Пикник тем и хорош, что проводится свободными людьми в свободной обстановке. А если становится рутиной, это уже не пикник, а «не пикни!».
Они уже порядком расслабились, когда снова позвонила Елена.
— Да Влекомов это пошутил! — смеялась в трубку Эмилия. А потом стала мямлить что-то непонятное: — Нет, не говорила. Да он не захочет! Какое слово? Ладно, спрошу. Нет, не сейчас, погодя.
Эмилия положила трубку, села и поёрзала.
— Ну, колись! — сказал Влекомов.
— Я чего? Я ничего! — заверила Эмилия.
— Какое слово? Что Ленке надо?
— А! Это… Это она взяла в метро две штуки «Метро», газеты бесплатной. Там кроссворд, точнее, такая загадка.
Отгадаешь — триста тысяч выиграешь! — Эмилия протянула руку к журнальному столику. — Вот! Смотри здесь! Какой-то Макс фон Ригель обещает. Надо послать ответ, а потом разыграют, наверное…
— Понял — повелась на своих родственничков, немцев, — кивнул Влекомов. — Да ещё с «фоном».
— А что?! — вспыхнула урождённая Вальтер. — Немцы — люди серьёзные!
— Если судить по тебе! — улыбнулся Влекомов.
— Мама у меня русская! — оправдалась Эмилия.
— Ты хочешь сказать, что легкомыслие тебе по наследству от мамы перешло? — уточнил вредный экс-супруг.
— Пошёл ты! — воскликнула разгневанная фольксдойче.
Папа Эмилии был поволжским немцем и дал ей имя в честь своей младшей сестры. Эта сестра оказалась в Германии ещё во время войны, и никакого слуха-духа от неё не было.
Эмилия во всех анкетах честно писала: родственников за границей не имею. Правильно делала. Напиши «имею» — потребуют доказательств, в том числе адресок. И к работе в «оборонке» не допустят. А зарплата где? У неё, защитницы нашей. Так что скромность — подруга зарплаты. Хотя многие в нынешние времена со мной не согласятся. Зато я с ними теперь соглашусь.