На миг оборотню стало не по себе. Ему почудилось, или ведьма действительно безмолвно говорила с собакой, а та так же безмолвно отвечала ей?
– Отпускаю! – прошептала Эстель и оттолкнула голову пса. В этом движении сожаления было больше, чем воли. Она посмотрела на Зохана. – Я дам тебе зелье, которое сейчас подстегнет твои силы и поможет добежать до Вишенрога. Но потом тебе будет плохо. Очень плохо.
Оборотень поднялся.
– Я готов!
Стрема нетерпеливо приплясывал у двери.
Ведьма накапала из матовой склянки в стакан с молоком бесцветной жидкости, протянула Хану. Он выпил. На миг его окатило жаром, а затем из перетруженных мышц ушла боль, сменяясь горячей радостной силой, а сознание стало кристально ясным, позволив Хану мгновенно осознать опасность, угрожающую мирной полянке посередине Ласурской чащи.
– Они идут за нами и могут прийти сюда! – воскликнул он. – Вам нужно уходить вместе со мной!
Эстель покачала головой.
– Первое: девушка не выдержит дороги. Второе: бешеные больше животные, нежели оборотни, а животными я могу управлять. Не настолько, чтобы остановить их движение к Вишенрогу, но достаточно, чтобы они прошли мимо моего дома, не почуяв его. Об этом не беспокойся!
– Хорошо, – кивнул Хан, прихватил свой кофр и направился к двери. На пороге обернулся: – Спасибо, госпожа Эстель!
– Стой! – она указала на лежащую девушку.
– Я вернусь за ней! – пообещал оборотень и вдруг увидел, что глаза Рубины отрыты.
Она что-то прошептала, но так тихо, что он не расслышал. Подошел к лежанке, опустился на колени. Горячие пальцы погладили его по щеке.
– Будь осторожен, Хан, – прошептала девушка. – У меня никого не осталось, кроме тебя…
Решение пришло внезапно. Зохан вытащил из-за пояса нож Дархана Асаша и полоснул себя по предплечью. Протянул залитое кровью запястье Рубине:
– У меня тоже никого не осталось, кроме тебя!
Понимание расширило ее зрачки. Она с трудом выпростала руку из-под полотна, в которое была закутана, и доверчиво подала Хану. От движения ножа не только не дернулась, наоборот, слабо улыбнулась. Оборотень осторожно приложил свою руку к ее – рана к ране, произнес:
– Я – Зохан Рысяш Смерть-с-ветки, брат!
– Я – Рубина Раскин, сестра!
И они посмотрели друг на друга по-новому. Кровь близких, огонь и смерть никуда не делись из их памяти, но мир никому не покажется холодным и одиноким, если в нем есть хотя бы одна родная душа! Зохан легко коснулся губами ее лба и вышел.
Стрема уже скулил у крыльца, неотрывно глядя на дверь – ну где там тот, кого следует проводить в Вишенрог? Когда Хан перекинулся в рысь, он обнюхал его, гавкнул и помчался прочь от избушки.